Михайлов М.Н. Герман Крепс (воспоминания). Фрагмент // Фонды Мурманского областного краеведческого музея. Рукопись.

ГЕРМАН КРЕПС

(Воспоминания)

            Лето 1924 года на Мурманске было жаркое настолько, что я ежедневно купался в Кольском заливе. Многочисленные болота и торфяники высохли и где-то горели. Горизонт вокруг Александровска затянуло легкой сизой дымкой, пахло гарью. Я здесь недавно и потому привыкал к своеобразию Заполярья, к своему новому положению и обязанностям на станции и судне «А.Ковалевский», где я по судовому расписанию значился – драгировщиком.

            В то лето на станцию был большой приезд, - студентов-биологов из разных учебных заведений Москвы, Ленинграда, Казани, Воронежа и др. городов, для практических занятий по зоологии.

            И мне драгировщику было весьма хлопотно; надо было уметь управлять тяжелой шлюпкой, драгой, лебедкой, скребками для ловли морских животных: ежей, голотурий, разных моллюсков, червей, крабов, раков-отшельников, актиний и др. чудесных тварей. Этот, прежде мне неведомый, мир вызвал у меня, жителя полей, лесов Тамбовщины, восторг и удивление. Люди вокруг меня, живущие постоянно на станции и приехавшие на зоологическую практику, легко входили в ритм жизни для Заполярья, белых ночей и очарования соседства замшелых гранитных берегов и плеска морской волны. В сентябре месяце, стояли еще жаркие, ясные дни «А.Ковалевский»[1] вернулся из очередного рейса по Кольскому заливу, из Мурманска. В этот рейс я остался на берегу и потому был в числе встречающих на Браме. Вот с судна, Яков Иванович подал швартовы; с брамы[2] - трап и торопясь с палубы сошли пассажиры. Приветствия, восклицания… и группа студентов встречавших и приехавших гурьбой пошла к верху, к центральному зданию Станции.

            Стоя на Браме, я заметил на борту судна человека весьма оригинальной внешности. Он был среднего роста, широкоплечий; плотный, но легкий в движениях. Был он без шапки на круглой голове, с короткими, черными слегка вьющимися волосами. Лицо красивое, чернобровое, с темными блестящими глазами; нос тонкий, с горбинкой – хорошей формы. Овал лица несколько продолговатый; короткие темные усы и волнистая черная борода оттеняли густой здоровый загар лица. Одет он был в черную сатиновую рубаху, с расстегнутым воротом, заправленную в шаровары, а те в сапоги. На поясном ремешке сбоку у него в ножнах висел нож и еще что-то, за плечом в футляре ружье, в руках он держал рюкзак и еще большой плоский пакет; сбоку к его ногам жалась на поводке маленькая собака - лайка.

            «Здравствуй, Герман! С приездом! Ёшь твои кишки!» - закричал незнакомцу Николай Николаевич, стоявший возле. Я понял, что это тот самый Герман Крепс, о котором по Станции ходило очень много весьма лестных, одобрительных разговоров. Николай Николаевич подхватил из рук Крепса пакет и оживленно беседуя они пошли по спуску пристани в дом. Я задержался на судне, помогая переносить в лаборатории, аквариальную привезенный из рейса материал. Мой напарник по работе Коля Широколобов отвечал на мои вопросы о Крепсе и охотно рассказывал разные эпизоды из его жизни.