К.М. Агамирзоев. ОДИССЕЯ НАДВОРНОГО СОВЕТНИКА ДЬЯКОНОВА

1914 г. Германский пароход «Утгард». Затопление и спасение

Рассказывая о жизни и деятельности в Ковде Дьяконова, ковдинских таможенников и профессора Сент-Илера, невозможно обойти вниманием «Дело Утгарда». Широко известным эпизодом в Карельском Поморье, который произошел в самом начале Первой мировой войны, является арест К.А. Дьяконовым 20.07.1914 в порту Ковды германского парохода «Утгард» с грузом досок и его последующее затопление. «Утгард» стоял у причала шведского лесопильного завода Бергрена. На пароходе шла погрузка экспортной доски. В Ковду «Утгард» прибыл из порта Сороки, где на него была погружена партия досок (700 стоп экспортной доски. – Прим. автора). 

Схема германского парохода «Утгард»

Аресту и затоплению предшествовало прямое указание Архангельского губернатора: «Срочная телеграмма от 21.07.1914 г. № 1119 (вх. № 639). Поступила в Ковду из Архангельска. Управляющему Ковдской таможенной заставы Дьяконову. «Немедленно затопите взятое германское судно на мелком месте, открыв кингстоны». Губернатор Бибиков».[1] Указание губернатора было подтверждено телеграммой управляющего Архангельской таможней «Управляющему Ковдской таможенной заставы Дьяконову. Германские суда и груз подлежат задержанию  согласно статей 228 и 229 Таможенного Устава по Закону от 27.03.1895 года …».[2]

Дьяконову предстояло арестовать немецкий пароход, задержать команду, и, в случае неповиновения, применить силу, организовать мероприятия для затопления парохода. 21 июля 1914 г. Дьяконов прибыл на борт «Утгарда» в сопровождении десяти вооруженных матросов портовой команды. На случай сопротивления пароходной команды на причале в засаде за стопами готовых к погрузке экспортных досок была размещена сотня молодых рабочих, предназначенных для отправки в Архангельск на губернский призывной пункт.

Однако, команда сопротивления не оказала, и шкипер О. Люкас подписал протокол и акт о сдаче судна.[3] Как сообщил Дьяконов Архангельскому губернатору и управляющему Архангельской таможней в телеграфном сообщении, на затопленном германском пароходе вместимостью 1271 регистровых тонн, оказался груз нетто 623 стандарта досок[4], погруженных в Сороке на лесозаводе «Товарищество Петра Беляева наследники» (десять коносаментов), и в Ковде на шведском лесозаводе А. Бергрена (двенадцать коносаменов).[5] 

22 июля 1914 г. буксирные пароходы «Спокойный» и «Толстик» вывели «Утгард» в море. За трагедией наблюдали сотни глаз: по береговой линии, на причалах лесобиржи, горы Варога и поселка Рюссен собрались рабочие, женщины, члены арестованной команды парохода, чиновники, матросы. Лоцман шведского завода уверенно вел на казнь покорного гиганта.

Вот как описывает Сент-Илер это тревожное расставание с Ковдой и Дьяконовым на фоне буксируемого «Утгарда»: «Это было значит вечером во вторник, 22-го июля. Как раз в это время в губе два заводских пароходика ,,Спокойный" и „Толстик" развертывают „Утгарта"; они кажутся такими маленькими перед этим гигантом. На капитанском мостике суетится лоцман и охрипшим диким голосом командует: „правей, вперед, трави еще." Сердце сжимается при виде этого колосса, ведомаго на казнь. На берегу собрались наши „враги" и следят за тем, что происходит в губе. При нашем отплытии они дружно приветствуют нас, машут платками и кричат: „adieu, gluckliche Reise" и др. пожелания. Обгоняем „Утгарта" и ведущаго его «Спокойнаго". На последнем показывается наш покровитель К. А. Дьяконов. Мы изо всех сил выкрикиваем ему наше спасибо и пожелания всего лучшаго. Даже в такую тяжелую минуту жизни он вспомнил нас - это он попросил для нас моторку. Еще раз кричим: ,,До свидания! Спасибо!" Спасибо вам, добрейший К. А., от всей души; мы всегда будем помнить ваше гостеприимство!».[6] Радости не было ни у кого. Арестованный по телеграфному распоряжению Архангельского губернатора пароход Бибикова «Утгард» под руководством Дьяконова в этот же день был затоплен Старцевой губе.

Анализ последующих событий показал, что место затопления в Старцевой губе 22.07.1914 Дьяконовым было выбрано очень грамотно, таким образом, чтобы в случае необходимости пароход можно было быстро поднять на воду. 23.07.1914 Дьяконов направил рапорт Архангельскому  губернатору о передвижении затопленного парохода ближе к берегу на более мелкое место и мягкий грунт с помощью буксира «Толстик».[7] Именно Дьяконов стал руководителем работ по подъему парохода и передаче его 02.09.1914 со всем инвентарем и такелажем помощнику командира административного парохода «Мурман» Г.И. Махилеву.[8] Все время от ареста до передачи в государственную казну арестованный «Утгард» находился под охраной ковдинских таможенных досмотрщиков.

Для переговоров и оформления документов арестованного германского парохода Дьяконов привлек в качестве переводчика своего многолетнего приятеля, известного зоолога профессора Юрьевского (Тартусского) университета К.К. Сент-Илера, находившегося в эти дни в с. Ковда на биологической станции с группой студентов. Абсолютно доверяя Сент-Илеру, Дьяконов попросил Константина Карловича выступить в качестве переводчика и парламентера для общения со шкипером и командой германского парохода. Подписи Сент-Илера имеются в актах, составленных Дьяконовым в связи с арестом парохода и описью задержанного оборудования и имущества. Именно участие Сент-Илера во всех мероприятиях по аресту парохода, шкипера и команды, знакомство со всеми документами, связанными с «Утгардом», основано на его осведомленности при описании событий в порту Ковды в июле-августе 1914 г. в книге «Как мы прошли с Белаго моря в Финляндию. (Отклики войны на севере).[9]

Необходимо отметить высокие качества Дьяконова как руководителя таможенного учреждения и опытного таможенника, имеющего большой практический опыт борьбы с контрабандой. Так, при аресте и таможенном досмотре парохода в рубке радиотелеграфной станции К.А. Дьяконов обнаружил 7 черновиков зашифрованных радиограмм. Обнаруженные зашифрованные радиотелеграммы Дьяконов по распоряжению Архангельского губернатора направил в Архангельск, в канцелярию губернатора.[10] И только в начале XXI в. историкам удалось выяснить судьбу обнаруженных Дьяконовым радиошифровок. Архангельский губернатор С.Д. Бибиков передал германские радиошифровки не в шифровальное отделение Генерального штаба Русской армии, а в Особое отделение Департамента полиции, в составе которого было специальное делопроизводство по дешифрованию. Как гримасу судьбы можно рассматривать результаты дешифрования радиограмм с немецкого парохода «Утгард», вошедшие в историю российской криптографии. Вот как в книге «История криптографии» сообщается о результатах дешифровки: «25 августа 1914 г. из Архангельска от военного губернатора поступило в ДП сообщение, что на рейде у села Ковда Александровского уезда был задержан немецкий пароход «Удгарт», имевший радиотелеграфную станцию, причем в каюте радиста была обнаружена шифртелеграмма. Эта телеграмма и направлялась для дешифрования в ДП. Лишь через полгода (!), в январе 1915 г. Архангельск дождался ответа: «Эксперт пришел к заключению, что означенная телеграмма составлена на условном языке (зашифрована) и без ключа не может быть прочтена–переведена. Переводил коллежский асессор Ярилов». Можно представить себе реакцию в Архангельске на такое послание».[11]

Переводы черновиков, обнаруженных К.А. Дьяконовым в радиорубке «Утгарда» осуществлял К.К. Сент-Илер, что позволило Дьяконову их идентифицировать как черновики шифрованных радиотелеграмм.[12] Обнаружение черновиков шифрованных радиограмм – это несомненная заслуга двух выдающихся личностей: опытного таможенника, имевшего огромную практику таможенных досмотров и расследований дел о нарушении таможенных правил, и не менее опытного ученого-естествоиспытателя, прекрасно знающего немецкий язык. Без толкового переводчика обнаружение шифровок было бы невозможно.

Протокол задержания К.А. Дьяконовым германского парохода «Утгард» в порту Ковда 22 июля 1914 г.

В этом  деле есть два важных момента, которые необходимо осветить. Первый: Дьяконов нигде не указывает фамилию Сент-Илера в протоколе изъятия шифротелеграмм в радиорубке «Утгарда». Второй: Сент-Илер в отчете за 1914 г. и в последующих публикациях нигде не упоминает о своем участии в качестве переводчика при аресте и таможенном досмотре германского парохода. Скорее всего, друзья попросту договорились не афишировать участие Сент-Илера в деле по германским шифровкам, хотя его фамилия значится на всех остальных документах Ковдинской таможенной заставы по аресту «Утгарда». Более 100 лет эта информация была достоянием архивов. Как жаль, что радиограммы так и не удалось расшифровать! Надеюсь, что наши герои об этом так и не узнали.

Усилиями Дьяконова в ходе ареста парохода все члены экипажа были размещены на берегу в нормальных условиях. В отношении всех арестованных членов экипажа «Утгарда» со стороны Дьяконова были проявлены уважение и гуманизм. Из донесения К.А. Дьяконова Архангельскому губернатору С.Д. Бибикову, копия - управляющему Архангельской таможней Г.Ф. Островскому : «Команда п/х «Утгард» размещена на берегу: капитан с женой - у управляющего заводами Бергрена г-на Магнусона; старший механик и штурман - у бухгалтера завода; остальные члены экипажа - в комнатах здания таможенной заставы. Команде разрешено забрать с судна свои личные вещи, и они были снабжены провизией. Никаких инцидентов и напряженности не возникало. Имевшееся у команды оружие - ружье с патронами и револьвер, отобрано и находится на хранении в таможне. Что касается самого парохода «Утгард», то он построен в 1903 году в Ростоке германской фирмой «Нептун» из стали с двойным дном. Судно вместимостью брутто 2041,79 регистровых тонн, нетто - 1270,81 регистровых тонн, за исключением 425 регистровых тонн помещений, не включенных в полную грузовую вместимость. Пароход в хорошем состоянии, видно содержалось аккуратно и бережно. Шкипер Люкас на пароходе находился с женой, и является компаньоном парохода»  (компаньоном парохода, т.е. совладельцем парохода. – Прим. автора).[13]

О ситуации с арестом в с. Ковда германского парохода «Утгард» и его затоплении существуют несколько публикаций, в которых отражена безусловная роль управляющего Ковдинской таможенной заставой Дьяконова. К.К. Сент-Илер подробно рассказал о событиях вокруг арестованного германского парохода «Утгард» в брошюре «Как мы прошли с Белаго моря в Финляндию», свидетелем и непосредственным участником которых он был.

Обстановку в Ковде в дни ареста и затопления судна, а также душевное состояние главного героя этих событий – К.А. Дьяконова, осветит небольшой фрагмент,  проникновенно и трогательно описанный Сент-Илером: «Под вечер на завод приехал снова К. А. Дьяконов по весьма неприятному делу: он получил приказание арестовать стоящий у шведскаго завода германский грузовой пароход „Утгартъ" и затопить его. С одной стороны были опасения, что команда из 20 человек может оказать сопротивление, с другой стороны по человечески жалко было капитана, который был застигнут здесь совершенно случайно и терял с судном все. За всю свою тяжелую жизнь он скопил тысяч 50 марок и вложил их в пароход. С утратой его он делался нищим. Мы явились невольными свидетелями этой маленькой драмы, маленькаго следствия войны. А сколько таких драм еще более жестоких и несправедливых должно совершиться на всем материке Европы.

Администрация завода и местное начальство собралось сначала в конторе завода, а затем все двинулись к пароходу. Там уже очевидно предчувствовали, что должно совершиться что-то особенное, так как на нем с утра дежурили досмотрщики и нагрузка шла умышленно очень вяло. За штабелями досок на всякий случай собрали человек 100 рабочих. Дело обошлось к счастию совершенно мирно, ни малейшаго сопротивления оказано не было, а некоторые матросы, узнав о войне, пришли в весьма веселое настроение.

Капитану было объявлено, что он со всей командой должен покинуть пароход; они становились военнопленными. Несчастный человек никак не мог притти в себя и только хватался за голову. Его жена была также в полном отчаянии, но потеряла голову меньше мужа. Ее особенно огорчало то, что уже много времени она не имеет вестей от своих детей, которыя находятся в Роштоке, да и трудно было надеяться получить скоро известия. Несчастные люди не знали еще, какая судьба готовится их „Утгарту"; они предполагали, что его просто арестуют. Капитан просил разрешения оставить на судне механика, чтобы он мог присмотреть за машиной; они заботились об оставшихся на судне вещах, которыя нельзя было взять с собой на берег. Слишком жестоко было их разубеждать. Они никак не могли понять, что они военнопленные.

Самый акт ареста, т. е. формальная его часть, лишена была необходимой торжественности. Происходило это потому, что главное действующее лицо страдало при этом чуть не столько же, как и сам капитан. Человек добрейшей души, К. А. Дьяконов по воле случая исполнял обязанности начальника порта и должен был выполнять приказ начальства. Он страдал за капитана; страдал потому, что знал судьбу парохода, не хотел с одной стороны поразить страшным известием капитана, а с другой стороны не хотел его вводить и в заблуждение. За эти несколько часов он осунулся и постарел на несколько лет. Мы не узнавали всегда веселаго и бодраго К. А. (К.А. - имеется в виду Дьяконов К.А. - Прим. автора)

Наконец протокол был подписан, судовые документы приняты; начался акт снятия команды. Последняя совершенно преобразилась: вместо банды хулиганов, какими они были на судне, на перекличку явились изящно по праздничному одетые джентльмены в котелках и крахмальном белье. Капитан сам делал в последний раз перекличку своей команды. В ней оказались не одни германские подданные, но и шведы, датчане и др., т. е. принадлежащие к нейтральным государствам. Так как поместить их на заводе было некуда, то им отвели помещение в том доме, который Шведский завод любезно предоставлял нам под станцию, которую мы спешно очищали. Таким образом, „наши враги" оказались нашили ближайшими соседями на эту ночь. Капитана с женой пригласил к себе управляющей заводом г-н Магнусон, офицеров же и механиков взяли другие служащие завода. И так, „Утгартъ" стал собственностью русскаго государства. … Спится плохо, тревожно. Заходит К. А. Поим его чаем и стараемся ободрить; его мучит необходимость потопить „Утгарта", хочется найти какой-нибудь повод, чтобы отложить этот акт убийства, но никак не удается; кингстоны найдены, открыть их можно; найдено и место для потопления».[14]

Очевидно, что сам Константин Карлович очень переживал происходившие на его глазах трагические события, искренне сочувствовал шкиперу и команде, от всей души жалея своего друга Дьяконова, понимая, при этом, всю драматичность и чрезвычайность ситуации, вызванной военной необходимостью. При этом публично поддерживал шкипера О. Люкаса  с семьей и ходатайствовал перед военными, полицейскими и таможенными властями о гуманном отношении ко всей задержанной команде «Утгарда», перед руководством шведского лесозавода - о создании сносных условий при размещении команды германского парохода в здании Ковдинской таможенной заставы.  

Обстоятельства ареста в Ковдинском порту и последующего затопления германского парохода «Утгард» в Старцевой губе красочно описал в художественном очерке «Реквием по пароходу» местный житель, краевед из с. Ковды А.И. Патраков.[15] Историк Д.Е. Жалнин в 2004 г. исследовал обстоятельства задержания германского парохода «Утгард» в статье «Дело о задержании парохода "Утгард" по случаю объявления Германской войны».[16] И через 100  лет после событий Первой мировой войны история арестов германских пароходов на Белом море и их судьба, в т.ч. и «Утгарда», является темой изучения современными историками.[17]

О судьбах задержанных пароходов нашлась информация из архивных источников. В беломорских портах в первые дни войны с помощью таможенных учреждений удалось задержать 10 немецких торговых судов, в т.ч. четыре в Архангельске («Кугнус», «Лабле», «Росток», «Хедвиг»). Три из задержанных затопили у Онеги, одно – «Утгард» - у Ковды. Еще восемь судов, где не начиналась погрузка, сумели «сбежать» из Архангельска, два других самовольно ушли из Сороки с грузом пиломатериалов, не догрузившись и не уплатив таможенные пошлины и портовые сборы.[18]

Сейчас достоверно установленно, что судьба немецкого парохода «Утгард» оказалась печальной. Вот что известно на этот счет. Пароход «Утгард» был построен в 1903 г. под названием «Adelheid Menzell» («Адельхейд Мензель») на верфи «Neptun» (Нептун) в порту Росток, Германия (проект № 287). Судно имело один винт и размеры 88.39 х 12.5 x 5,8 м, было оснащено двигателем мощностью 180 л.с. и двумя паровыми котлами. Экипаж составлял 25 человек. По данным Регистра Ллойда в 1917 году, судно состояло из одной палубы, было оснащено электрическим светом и беспроводной связью.  В 1903-1906 гг. судно работало на линии Германия - Китай. 

В 1906 году судно было куплено компанией «Hamburg Bremer Afrika Linie AG» и использовано в торговле с Африкой. В 1907 году судно переименовано в «Irmgard» («Ирмгард»). Потом  было переименовано в «Utgard» («Утгард») и приобретено компанией «Deutsche Seeverkehrs AG» в порту Nordenham (Норденхам) в 1912 г. В 1914 г. Ф.В. Фишер (F.W. Fischer) из Ростока (Германия) купил судно «Utgard». На нем была установлена современная радиостанция.

Установка радиостанции на обычное грузовое судно - лесовоз перед началом войны, а также обнаруженные в радиорубке черновики 7 зашифрованных радиотелеграмм, наводит на мысль о том, что кроме торгового мореплавания и перевозки пиленых досок, перед «Утгардом» в ходе рейса в Россию ставились разведывательные  задачи.

В 1914 г. после ареста в Ковде судно было переименовано в «Умба» и передано в ТАМСП (Товарищество Архангельско-Мурманского срочного пароходства, Архангельск - прим. автора). Судно было вооружено одной русской пушкой, установленной на корме. В 1917 г. судно «Умба» было конфисковано в Англии и эксплуатировалось компанией «Shipping Controller».

В 1918 г. судно было куплено компанией «Ellerman's Wilson Line». «Умба» была торпедирована 30 апреля 1918 г. во время перехода с балластом из порта Дюнкерк (Франция) в порт Барри Роадс (Южный Уэльс, Великобритания), севернее плавмаяка Royal Sovereign. Торпеда, выпущенная германской подводной лодкой UB-57, попала в середину судна и сделала массивную пробоину в районе машинного отделения. «Умба» сразу же ушла на дно с потерей 20 человек из экипажа в 25 человек. Судно затонуло в 5,5 милях юго-восточнее Гастинса в районе Гастинса Шингл Банка (Hastings Shingle Bank) на глубине 22 м.[19]

Схема места кораблекрушения «Умбы» («Утгарда») в 1918 г.

О судьбе бывшего шкипера и совладельца германского парохода «Утгард» О. Люкаса рассказал краевед из «Ковды» А.И. Патраков в художественном очерке «Реквием по пароходу».[20] Патраков пишет, что его отец в конце войны в Германии после боев за Познань случайно встретил бывшего немецкого шкипера. Вот как Патраков описывает этот случай: «Капитан германского судна, интернированный в 1914- м году и пробывший четыре года в лагере под Петрозаводском,  в 1918 году, после разгрома Кайзеровской Германии был выдворен из России. След его затерялся, как многих других, на разоренной земле Германии. Я, может быть, никогда не вспомнил эту историю, если бы не случайное упоминание отца об интересном случае в годы войны.

Шла к концу Вторая мировая война. В январе 1945 года после ожесточенных боев за Познань наши солдаты расположились в пригороде на фольварке, богатом доме с земельным участком, огороженным вокруг кованной кружевной решеткой. Немцы, заискивающе и преданно глядя в глаза, старались услужить солдатам. И лишь один старый фриц, полусумасшедший старик, ходил по двору, потрясая кулаками, и что-то фальцетом выкрикивал. И надо же такому случиться. По теории вероятности, такая встреча не могла произойти и в тысячу лет. А тут произошла. Один солдат сказал, посмеиваясь отцу: «Иди, ковдянин, во двор! Там твой (земеля) земляк объявился!» И точно. Старик, потрясая кулачком, кричал:

- О, русский варвар! Ты утопил мой пароход Кофда! Теперь ты пришел мой земля! О, я ненавижу!

А вокруг стояли русские солдаты, и может быть впервые за все время войны, ото всей души хохотали.

- Вот это да! «Земляки» встретились!».[21]

Сургучная гербовая печать Ковдинской таможенной заставы. 1914 г.

Анализ архивного дела «Дело о задержании германского парохода «Утгард» по случаю объявления Германской войны», который провел историк и писатель из Мурманска В.В. Головин, показал, что оно почти всё состоит из копий переписки Ковдинской таможенной заставы с Архангельским губернатором, Департаментом таможенных сборов Министерства финансов, Архангельской таможней, полицейскими чинами в Кеми, Керети и Ковде, администрацией лесопильных заводов в Ковде, и другими государственными органами.

Подробности стали известны из письма В.В. Головина «Сегодня смотрел интересное дело "Журнал регистрации исходящих документов". 02.01.1914-31.12.1914. - 69 л.[22]Чувствуете, куда клоню? Да, именно к "Утгарду". Зарегистрирована вся переписка по аресту, затоплению и подъему "Утгарда" и его дальнейшему переходу в Сороку и т.д. Так вот в деле по "Утгарду" не было ряда документов, которые зарегистрированы в этом журнале. К примеру, исх. № 652 от 28.07.1914 г. приставу 3-го стана Кемского уезда сообщение, что на норвежском пароходе в Ковде в числе команды состоят 1 австриец и 2 германца.[23] Думаю, что их постигла судьба членов экипажа "Утгарда". Название норвежского судна, а о нем, кстати, упоминается в деле "Утгарда" (на нем за границу выехала жена шкипера "Утгарда"), я нашел в письме исх. № 706 от 05.08.1914 г. в Архангельскую контрольную палату опись с документами отошедшего за границу норвежского парохода "Swetyfour"».[24] По всей видимости, Ковдинская таможенная застава не успевала вручную копировать всю переписку, связанную с делом «Утгарда», из-за срочности отправки документов в Архангельск и масштабов переписки по делу государственной важности.

А.И. Патраков в рассказе «Реквием по пароходу», и в личной переписке со мной, рассказывал, что и по сей день жители Ковды помнят, что в Старцевой губе в 1914 г. был затоплен германский пароход. Подтверждением этого факта, по мнению  А.И. Патракова было то, что в 1950-60-е гг. прошлого века, немецкие суда, шедшие в Старцеву губу, где был затоплен «Утгард», приспускали флаги, салютуя безвинно погибшему кораблю. Однако, как показало наше расследование, эта легенда не подтвердилась. Приспускать флаги и салютовать «Утгарду» нужно было совершенно в другом месте. 

Таким образом, архивные материалы документально подтверждают, что управляющий Ковдинской таможенной заставой К.А. Дьяконов всесторонне обеспечил выполнение государственных задач, масштаб которых выходил далеко за пределы полномочий таможенных учреждений. Он осуществлял руководство работами в отношении арестованного германского парохода по прямым распоряжениям губернатора С.Д. Бибикова, порой минуя управляющего Архангельской таможней Г.Ф. Островского. При этом Дьяконов аккуратно соблюдал требования служебной этики, дублируя управляющему Архангельской таможни указания Архангельского губернатора и согласовывая с Г.Ф. Островским дальнейшие свои действия. В этой истории проявились все служебные, профессиональные и высокие моральные качества, знание  портовых требований и мореходных правил, знание обстановки в с. Ковда и на театре военных действий в Белом море, налаженное взаимодействие с полицией и органами местной власти, что помогло ему в координации возможностей лесопильных заводов и лоцманской службы в Ковде при подъеме «Утгарда», в гуманном отношении к команде  арестованного парохода и бережному расходованию государственных средств. И еще. С неожиданной, но вполне объяснимой стороны, проявились профессиональные, гражданские и гуманные качества известного зоолога Константина Карловича Сент-Илера, профессора Юрьевского (Тартуского) университета, в дальнейшем -  профессора Воронежского университета. [25]

вернуться к оглавлению