Е. Говорунова, И. Кобузева, Е. Петраш, Г. Соколова. К истории биологической станции в селе Ковда. Организация школьной практики в наши дни // «Защити меня» № 2, 2003. стр. 29-31.
К истории биологической станции
в селе Ковда.
Организация школьной практики в наши дни
Е. Говорунова, И. Кобузева, Е. Петраш, Г. Соколова
МГУ, ИМБ АН СССР, школа № 520
Создавая в 1973 г. биологический класс (еще в 57-й, а не в 520 школе), мы не имели никакого представления ни о работах Сент-Илера, ни о его биостанции, ни о нем самом. Но с самого начала нам было ясно, что практика на Белом море для будущих биологов необходима.
В отличие от Сент-Илера нам не надо было начинать поиск места от
Архангельска. Биологический факультет МГУ давно освоил западный берег Белого
моря и построил биостанцию на Киндо-мысе, вблизи Пояконды. Большой теплый
пролив — Великая Салма — омывает берег мыса Киндо. Множество построек —
общежития, лаборатории, столовая, дома сотрудников — составляют теперь целый
поселок. Биостанцию и ее окрестности мы знали прекрасно, но устроить именно
там практику для школьников не представлялось никакой возможности — уж очень
она плотно населена в лет
ние месяцы студентами, преподавателями, научными сотрудниками,
стройотрядовцами и гостями.
Летом 1974 г. группа биологов-девятиклассников во главе с Н.Н. Константиновым выехала на Белое море, чтобы подыскать подходящее место для постоянной практики биокласса. В отряде было десять человек. Пройдя несколько деревень, они оказались наконец в Ковде — небольшом поселке в устье реки того же названия — живописной и уютной. Множество достоинств имела эта деревня для будущей биостанции: небольшие острова, вытянувшись цепочкой, отделяют Ковдинский рейд от открытой части моря, защищая берег от штормов. Тайга подходит здесь к самому берегу, устье реки и маленькие бухточки могли служить местом для причала. К тому же удаленность от железной дороги гарантировала не слишком большой наплыв туристов. В деревне было довольно много пустых домов. За два десятилетия до описываемых событий в верховьях Ковды была построена небольшая электростанция, ставшая причиной большой беды для Ковды — по реке теперь не могла идти на нерест семга — главная промысловая рыба этих мест. Рыбаки стали покидать родные места, искать работу в Княжой, Кандалакше, на лесозаводах островов. За ними потянулись семьи. Вот и появились в Ковде брошенные дома с заколоченными окнами.
Мы выбрали дом, принадлежавший семье Уловских, теперь живущих в Зеленоборске (сама фамилия показывает, что это были потомственные рыбаки). Оставленный ими бревенчатый дом был высокий, крепкий, с настеленным у крыльца полом — чтобы у дома было удобно ходить, заниматься хозяйством. Уловские сначала сдали его нам, но через год продали совсем — их жизнь пошла иным чередом — старшее поколение оставило работу по возрасту, молодые сделались городскими жителями. С тех пор каждое лето биокласс проводит в Ковде 5—6 недель.
Практика будущих биологов пошла в Ковде по многим направлениям. Прежде всего каждый участник практики учится управляться с лодкой. Многие навыки мы перенимаем у местных жителей — коренных поморов.
Самые разнообразные заботы ложатся на наши плечи: ремонт лодок, поддержание порядка, строительство лодочного сарая, аквариальной, туалетов, переделки внутри дома, позволившие превратить бывшую клеть в жилое помещение, постоянные дежурства по столовой. Ученики и учителя становятся попеременно плотниками, столярами, кровельщиками, малярами, поварами и землекопами. Ничто не освобождает человека от дежурства по кухне, какие бы «посты» он ни занимал. Зато дежурным помогают все, и чем ближе к обеду — тем охотнее.
Часто преподавателями бывают вчерашние выпускники класса, а иногда среди школьников
встречается выдающийся орнитолог, или знаток флоры, какие приходят в нашу
школу из кружка И.К. Лоховой, или хороший плотник, архитектор, наконец, —
коптильщик рыбы. Независимо от рода умения такой человек становится
учителем.
Таким образом «педагогика сотрудничества» стала осуществляться на нашей практике значительно раньше, чем о ней заговорили в газетах.
А ведь некогда такая система взаимного обучения под названием «ланкастерской» была очень распространена в России в «век просвещения». Например, именно по такому принципу была организована школа, открытая в Сибири И.Д. Якушкиным, находившимся там на поселении (40-е гг. XIX века).
В ежегодной беломорской практике обязательно присутствует ботаническая часть, через которую так или иначе проходят все учащиеся. К этому моменту ребята уже много занимались ботаникой на практике в Эстонии и на подмосковных выездах, так что в большинстве своем они хорошо освоили работу с ботаническим определителем и ориентируются во флоре средней полосы Европейской части СССР. На Белом море они обычно углубляют свои знания в той или иной области ботаники. Это может быть изучение местной флоры и ее особенностей, геоботаническое описание флоры островов, которая часто довольно сильно отличается от материковой, В частности, на островах, где прежде были лесозаводы, можно обнаружить многие заносные растения, не встречающиеся нигде более в данной местности. Изучение лишайников, разнообразие которых в этих районах очень велико, а также определение морских водорослей — работа, тесно связанная с изучением морских биоценозов и их фауны. Мы считаем необходимым для будущих биологов знать растения. Поэтому знание основных 80—100 видов растений окрестностей Ковды требуется от всех учащихся. Но в остальном мы стараемся максимально учитывать интересы ребят и предоставлять им свободу в выборе предмета углубленного изучения. Поэтому каждый год акценты в нашей ботанической практике смещаются. Например, летом 1988 г. активно работала группа ребят, изучавшая морские водоросли. Были определены виды водорослей, характерные для Ковдинской губы, собрана их коллекция.
Каждый год составляется общий список видов растений, найденных и определенных за время практики. Список 1988 г. будет опубликован в «Пантоподе». Иногда во время ботанических работ ребятам удается сделать удивительные наблюдения, граничащие с открытием. Например, однажды на острове Овечий был найден Клевер люпиновый, северная граница ареала которого проходит по Тульской и Рязанской областям.
Но, конечно же, самое главное в нашей беломорской практике — это знакомство с морскими беспозвоночными. Первые годы доступны нам были лишь обитатели литорали: балянусы, литторины, гаммарусы, пескожилы, задумчивые звезды, поедающие мидий. Стараясь изучить полнее доступный нам небогатый животный мир литорали, мы считали практику незавершенной, если не находили, обыскав все прибрежные камни, семью актиний. Знакомство с глубинными обитателями ограничивалось находками, сделанными на коргах, и подарками наших соседей — подводников.
Так продолжалось до 1981 г., когда нашим шефом стал институт Океанологии АН СССР и нашими друзьями — супруги Виноградовы — Нина Георгиевна и Михаил Евгеньевич. Океанологи по специальности и замечательные педагоги они преобразили наши морские занятия: было налажено изучение планктона (до этого наше знакомство с пелагиалью ограничивалось ловлей медуз — цианей и аурелий — и любимых всеми нами крылоногих моллюсков - морских ангелов); совсем иными стали занятия на литорали: теперь мы не только находим и определяем животных, но и обращаем внимание на закономерности их размещения в зоне приливов и отливов.
Через несколько лет на научно-исследовательском судне «Витязь» специально для нас была изготовлена маленькая драга, открывшая нам донный мир. Первые годы мы посвятили знакомству с обитателями дна. Каждая новая драгировка несла нам открытия — раньше мы и представить не могли, что в ста метрах от дома можно поймать известных ранее лишь по картинкам голотурий, брахиопод, морских пауков — пантопод. Постепенно мы стали понимать, какие животные могут быть найдены вместе, соседство каких — невозможно. Перестало быть тайной для нас и то, где нужно искать ламинариевые леса, где — илы, где — пестрых багрянок. Такие слова, как драга, фал, чекель — прочно вошли в наш лексикон. Траление, разборка и промывка бентосных проб, фиксация животных — обязательные элементы работы любой морской лаборатории — стали неотъемлемой частью нашей практики.
Разыскивая литературу о подводном мире Белого моря и, в частности, ковдинских окрестностей, мы обнаружили в библиотеке Беломорской биологической станции МГУ статью Константина Карловича Сент-Илера (1908 г.) с описанием донных проб, взятых в ковдинских водах 80 лет назад. Для того чтобы понять, что изменилось в море за эти восемьдесят лет, отразились ли на морских сообществах изменения, произошедшие на берегу (была перекрыта река, выносившая пресную воду в море, прекратили свое существование лесопильные заводы), мы взяли пробы в тех же местах, где в свое время работал Сент-Илер.
Мы хотим поподробнее изучить окрестности Ковды и ковдинский рейд Белого моря и, сравнивая наши данные с данными Сент-Илера, понять, как отразилась деятельность человека на экологии этих мест.
Беломорская практика, помимо знакомства с фантастическим миром морских беспозвоночных, позволяет еще и существенно расширить наши представления о мире растений, которые являются потомками только одной группы водорослей (принадлежавших, по-видимому, к типу Chlorophyta), которые в силурийском периоде сумели приспособиться к условиям суши. А в море бок о бок существуют полтора десятка типов (!) различных водорослей. Самые примитивные из них — микроскопические одноклеточные организмы, а самые высокоорганизованные — гигантские сложно дифференцированные растения типа ламинарий. Трудно подыскать более благодатный объект, чем мир водорослей, для изучения путей органической эволюции. Именно поэтому, оказавшись на Белом море, мы стараемся на практических занятиях познакомиться с особенностями представителей различных групп водорослей и тем самым вдохнуть жизнь в теоретические схемы, которые представляют процесс эволюции на школьных уроках.
Еще несколько слов о нашем доме. Он находится на низком берегу Ковды, в так называемой Запони. С крыльца дома открывается вид на море с островами и необъятным небом. Фасад смотрит на высокий берег Ковды, где на холме за рекой, прямо напротив нашего дома, стоит деревянная церковь с колокольней. Она видна и с моря, и из любой точки Запони, и из наших окон. Создается впечатление, что она сопровождает каждую минуту нашей жизни в Ковде. Биостанция Сент-Илера в этом отношении была расположена менее удачно.
Часто обсуждался вопрос, как назвать дом в Ковде? «Биостанцией» — слишком громко; предлагалось множество названий, но не приживалось ни одно, говорили просто «наш дом». Вдруг мы узнали, что именно «Наш дом» — назывался один из приютов Януша Корчака. Это совпадение всем пришлось по душе. Мы не ищем иных названий, а «Наш дом» пишем с большой буквы.
Каждый вечер, собравшись в доме или у костра, мы поем под гитару, вспоминаем стихи, часто читаем вслух. Много рисуем — к этому весьма располагают беломорские закаты.
Все это — работа, песни, драгировки, острова, костры, звон гитары, свет закатного неба и море — делают жизнь на Белом удивительно наполненной и неповторимой.
Начиная со следующего номера, мы будем публиковать результаты наших беломорских наблюдений.