Сент-Илер К.К. На Белом море летом 1921 г. Краткий отчет об экспедиции Воронежского Государственного Университета. - Труды Воронежского гос. университета. - Т. 1, 1925, с. 398-422.
„На Белом море летом 1921 г.".
Краткий отчет об Экспедиции Воронежского Государственного Университета.
1. Организация экспедиции.
Летом 1921 г. Воронежским Государственным университетом была снаряжена экспедиция на берег Белого моря для сбора научного материала. Для того, чтобы было понятно дальнейшее изложение, необходимо бросить взгляд на историю ее возникновения. Дело в том, что физико-математическим факультетом Юрьевского университета были организованы для студентов естественников ежегодные экскурсии, на которых они имели возможность познакомиться с природой различных местностей России и поработать научно. Начало этого дела относится к 1908 г. В 1908 г. была совершена первая дальняя экскурсия и на мою долю выпало счастье руководить ею. Когда я выбирал место для наших будущих работ на берегу моря, я довольно случайно остановился на селении Ковда, которое находится верстах в 60 на юг от с. Кандалакши; меня привлекли главным образом защищенность залива и малые глубины в море; и то, и другое является необходимым условием при работе на море с небольших лодок. Впоследствии оказалось, что выбор был сделан удачно: это место достаточно богато в зоологическом отношении и удобно для жизни. С 1908 г. Юрьевским университетом почти каждый год снаряжались экскурсии в Ковду и там понемногу образовался небольшой научный центр, так что в 1917—8 гг. Юрьевскому университету было разрешено устроить там биологическую станцию. За время нашей работы в Ковде собран большой материал по фауне залива и произведено изучение географии местности, но, к сожалению, значительная часть материала осталась в Юрьеве и я потерял надежду получить его.
Со времени перевода Юрьевского университета в Воронеж я не переставал стремиться еще раз попасть в Ковду, чтобы завершить начатую работу некоторыми дополнительными исследованиями; но пережитые нами события препятствовали выполнению этого плана. И вот только в 1921 году мне удалось наконец осуществить мою мечту.
При организации экспедиции этого года я имел в виду три главнейших задачи: 1) продолжить начатое мною раньше изучение географии Ковденского залива и его окрестностей; 2) собрать материал для учебно-вспомогательных учреждений Воронежского университета, в чем чувствовалась особенная необходимость ввиду того, что имущество Юрьевского университета подлежало передаче Эстонии; 3) дать возможность студентам познакомиться с природой севера и с фауной моря в естественных условиях ее обитания.
Надо сказать, что мысль о путешествии в Ковду вызвала большие сомнения в моих коллегах и студентах. Действительно, приходилось очень и очень подумать о трудностях снаряжения такого сложного предприятия, как экспедиция на север; я брал на себя ответственность за жизнь, здоровье и благополучие некоторого числа молодых людей. Одним словом, я хорошо понимал, что беру на себя большую и трудную задачу, поэтому приходилось действовать с большой осторожностью и осмотрительностью. Но раз решившись на это предприятие, я начал усиленно к нему подготовляться.
Прежде всего я обратился с письмом к моим знакомым в Ковде с просьбой сообщить, возможно ли было бы там устроиться в том году, есть ли там подходящие помещения, будем ли мы обеспечены продовольствием и т. д. Мне ответили, что все эти вопросы могут быть разрешены в положительном смысле: помещений достаточно, продовольственный вопрос обстоит вполне благополучно. Несомненно, что такой благоприятный ответ был вызван в значительной мере тем обстоятельством, что нас в Ковде знали и у нас сохранились связи с населением. Второе, что пришлось сделать это проверить указанные сообщения на месте, командировав для этого лицо, которому я вполне доверяю. Таким лицом я избрал бывшего студента Юрьевского университета, участника нескольких экскурсий в Ковду и моего друга В. Е. Розова, который состоит заведующим Ярославского Естественно исторического музея. В. Е. Розов любезно согласился на мое предложение, побывал в Ковде и телеграммой сообщил о том, что поездка вполне возможна, после чего мы только и тронулись в путь.
Параллельно с этими разведками приходилось позаботиться о средствах и о снаряжении. В начале января с.-г. я обратился в Наркомпрос с ходатайством о разрешении экспедиции и об ассигновании средств согласно представленной смете. Последняя была составлена по тому времени в довольно скромных размерах, а именно в сумме 1.975.000 р. с расчетом на 25 человек, продолжительностью в 2 месяца. Отдел Научных учреждений Академического Центра Наркомпроса любезно и быстро пошел нам навстречу и в начале марта 1921 г. я получил удостоверение в том, что назначаюсь руководителем «научной экскурсии на берег Белого моря для сбора естественно исторического материала»; удостоверение сопровождалось просьбой ко всем учреждениям и властям оказывать нам всяческое содействие. Наша сравнительно скромная смета была все таки несколько сокращена, а именно до 1.500.000 р. Так как эта сумма при экономном расходовании могла нас удовлетворить, то я счел, что вопрос о средствах на экспедицию разрешен. Вышла, однако, задержка в получении денег в Воронеже, так как перевод их из Москвы задержался; пришлось обратиться к займам для уплаты расходов по снаряжению. Правление университета нас выручило, предоставив необходимые средства. Ассигнованная Наркомпросом сумма была мною получена уже по возвращении в Воронеж и то не без некоторых затруднений со стороны Раб. Кр. Инсп.
Что касается до снаряжения, то часть его была взята из Экскурсионного кабинета и Зоологического музея Воронежского университета, как напр, фотографические камеры, геодезические инструменты, банки микроскопы; часть заказана в Воронеже - драги, тралы, бидоны, ведра; довольно много предоставлено отделом спец. снабжения Наркомпроса (банки, цилиндрики, пробки, марля, канва, бумага и пр), причем должен отметить, что заведующий отд. наглядных пособий С. Н Соколов отнесся в высшей степени внимательно к нашим нуждам и распорядился выдать нам названные предметы вне всякой очереди. Больше всего предметов снаряжения мы нашли на месте в Ковде, а именно: орудия лова, весла и уключины к лодке, очень много посуды, между прочим весьма ценной, реактивы и мн. другое; все это было мною оставлено на месте в 1917 г как имущество Биологической станции. Некоторая часть того ценного имущества, к сожалению, исчезла, как напр. парус, спирт в количестве около 15 ведер и др. Из остававшегося имущества часть инструментов была взята в 1920 г экспедицией проф. П. Ю. Шмидта, которая работала на Белом море. Почти все взятое было нам возвращено, для чего пр. П Ю Шмидт послал своего помощника
Единственное серьезное затруднение, которое мы встретили при снаряжении, было получение спирта: несмотря на своевременно представленную смету физ. мат. факультета, почему то спирт не был получен. Я обращался в Воронеже и в Москве в различные учреждения, но из этого так ничего и не вышло. В конце концов нам пришлось оставить в Москве двух наших спутников для того, чтобы добыть спирт и привести его в Ковду, что нам обошлось конечно весьма дорого. Ехать же без спирта было невозможно, так как нечем было консервировать животных; терялся всякий смысл нашей работы.
Теперь приходилось позаботиться о персонале экспедиции. Это вопрос очень важный. Вначале у меня была идея пригласить целый ряд специалистов по отдельным отраслям знания — геолога, ботаников, протистолога и пр. для того, чтобы завершить те работы, которые я сам был не в состоянии довести до конца. Хотя я и обращался в Петроград, Харьков и др города, но, к сожалению, на мой призыв никто не откликнулся; многие бы ли уже приглашены в иные экспедиции, другие же вероятно не доверяли нашему предприятию. В качестве помощников я пригласил В. Е. Розова и мою ассистентку В. И. Бухалову, неоднократно бывавшую уже в Ковде. К моему огорчению В. Е. Розов не смог присоединиться к нам на пути в Ковду, и вообще так поздно получил возможность выехать из Ярославля, что в конце концов так и не прибыл к нам. Таким образом, в состав нашей экспедиции вошли преимущественно студенты Воронежского Госуд. Университета и Сельско-Хоз. Института. Для того, чтобы выяснить состав экспедиции, мы прибегли к тому методу, к которому прибегали раньше в Юрьеве, где этим делом заведывала студенческая экскурсионная комиссия, которая принимала прошения от желающих принять участие в экскурсии, рассматривала их и решала, заслуживает ли данное лицо быть принятым. Здесь также была избрана такая комиссия. Вначале заявления поступали очень вяло. Приходится отметить тот странный факт, что естественников, желающих принять участие в экспедиции, было очень немного. Поэтому комплект, а именно 25 чел., был заполнен студентами других факультетов. 2 студента были приглашены в качестве служителей, но это было конечно только название, так как общие работы выполнялись всеми по очереди.
Вот список участников экспедиции:
1) К. К. Сент-Илер, проф. руководитель, 2) В. И. Бухалова, ассист. Зоолог, музея, 3) М. А Никольская, врач, ассист. глазной клиники, 4) В А Кекк, сотрудн. 3 разр. при ботанич. кабинете В. Г. У, 5) Н А. Остроумов, препаратор Зоолог. музея, 6) В. А Сигов, сотрудн. 3-го разр. при Зоолог. музее, 7) О. С Зверева тоже, 8) Д. Ф. Кименталь тоже, 9) Е. Ю, Успенская, студ В. Г У , 10) Н. Ю. Успенская тоже, 11) Н. Н. Харин тоже, 12) М В. Орлова тоже, 13) К. С. Автономова, тоже, 14) А. С Нечаева тоже, 15) В Т. Украинский, студ. Вор. С. Хоз. инст., 16) В. К. Сент-Илер, студ. Вор. Практ. инст., 17) Е. Ф. Мелихова, студ мед. Фак., 18) А. П. Павленко тоже, 19) М. М. Ульянищев, студ. С.-Хоз. инст, служитель, 20) Б. В Сатуров, студ. мед. фак., служитель, 21) К. Д. Лаврова студ. ф. м. фак., 22) Г. А. Зотов, студ. Уральск, университета. К этому списку надо еще добавить одно лицо, а именно В. А. Березкина, студ. Уральск. унив, командированного в качестве наблюдателя к нам в экспедицию от Архангельской Ц. гидро-метеор. службы.
Итак, след., всего было23 чел., из них 10 мужчин, 13 женщин.
Когда выяснился контингент участников экспедиции, я начал подготовлять их к работам на море; были устроены семинарии, на которых они знакомились с распределением морских животных по зонам и фациям и в зависимости от окружающих условий — грунта, солености, температуры и пр., а также с наиболее характерными представителями фауны Белого моря. Студенты занимались определением животных, собранных в Ковде, причем каждый из них останавливался с особым вниманием на каком нибудь одном классе животных.
Участники экспедиции были предупреждены о том, что они должны будут подчиняться нижеприведенным правилам, а именно:
1. Экскурсанты пользуются бесплатным проездом туда и обратно и столом в пути и во время пребывания на станции; о стирке белья они должны заботиться сами.
2. Предлагается с собою брать возможно меньшее количество багажа.
3. Экскурсанты на своем собрании выбирают из своей среды должностных лиц, а именно: казначея, который ведет кассу и отчетность по ней, эконома, который ведет хозяйство экскурсии, лаборанта, ведающего реактивы и посуду, и поездного коменданта для сношения с железнодорожными властями и т п.
4. На каждый день назначается дежурный по очереди, на обязанности которого лежит: а) наблюдение за порядком на станции, б) приведение в порядок лодок и инструментов, в) забота о своевременном изготовлении пищи и г) ведение дневника. В случае надобности может быть назначаем помощник дежурного.
5. Экскурсанты образуют артель, имеющую общее хозяйство. Изготовление пищи частным способом или какое либо несвоевременное изготовление пищи не допускается. Исключение возможно только в случае позднего возвращения с поездок или с рыбной ловли.
6 Экскурсанты должны вставать в определенное время. Опоздавшие к завтраку лишаются такового. Кончается рабочий день также в определенное время. Желающие гулять вечером должны соблюдать при возвращении тишину.
7. Пользование лодками для частных прогулок не разрешается. Вообще же пользование лодками разрешается только с согласия заведывающего.
8. Экскурсанты должны сами заботиться о содержании своей постели в порядке и о содержании своей комнаты в чистоте.
9. Весь материал, получаемый во время драгировок, принадлежит станции. Никакие частные сборы не допускаются. Излишний материал с разрешения руководителя распределяется между экскурсантами, которым не возбраняется составлять коллекции для себя лично, но посуда и реактивы отпускаются для таких коллекций только по мере возможности.
10. Работа по разборке и фиксированию материала распределяется между экскурсантами, причем каждый берет себе по собственному выбору какой либо класс животных.
11. Споры по религиозным и политическим вопросам во время экскурсии не допускаются.
12. Предметы и инструменты общего пользования должны возвращаться на место, откуда были взяты.
13. Экскурсанты должны беспрекословно подчиняться вышеизложенным правилам, а также распоряжениям руководителя.
Как только было мною получено разрешение на устройство экскурсии, я обратился через Управление Юго-Вост. железных дорог о предоставлении для экспедиции вагона прямого следования от Воронежа до ст. Ковда Мурманской жел. дороги. Ответ получился отрицательный, вероятно ввиду имеющегося распоряжения Наркомпути о запрещении предоставлять вагоны экскурсиям. Нам предложено было следовать в общих вагонах. Пришлось послать вторично ходатайство непосредственно в Экспедиционный Отдел Наркомпути и подробно объяснить цели и характер нашей экспедиции. 25-го мая получился наконец ответ с уведомлением о том, что нам предоставляется вагон с разрешением прицепки его к пассажирским поездам. Местные железнодорожные власти пошли нам навстречу и дали прекрасный приспособленный вагон 4-го класса. Мы выехали из Воронежа 8-го июня вечером и 20-го прибыли на ст. Ковда. Этот переезд в две недели перенесен был нами очень легко. В Ковде от станции жел. дороги до села или вернее до берега моря багаж наш пришлось перевезти 8 верст на лошадях по очень скверной дороге, причем лошади были нам любезно предоставлены начальником дистанции.
Когда мы прибыли в Ковду, вопрос о помещении для нас не был еще разрешен; нам хотели отвести большой и весьма благоустроенный дом, принадлежавший английскому заводу, где прежде жил управляющий, но, к сожалению, незадолго до нашего приезда в него поместили детский приют. После довольно продолжительных переговоров нам наконец отвели на бывш. Шведском заводе ту самую квартиру, в которой помещалась и раньше Биологическая станция, причем учреждения, помещавшиеся там, а именно заводской комитет и культпросвет, были переведены в другие помещения. Постановление о предоставлении нам помещений было вынесено общим собранием рабочих, которые решили для нас стеснить свои учреждения. Кроме того, для жилья нам отвели еще свободный барак для рабочих.
Продовольственный вопрос разрешился вполне для нас благополучно. Путем предварительных сношений выяснилось, что снабжать нас продовольствием будет кооператив Ковденских лесопильных заводов, который получает их из продкома Карельской коммуны, куда был послан список участников экспедиции с соответствующим ходатайством. Кроме того, от Наркомпрода мы получили указание, что нам должны выдавать бронированный паек. В Воронеже местный Губпродком снабдил нас продовольствием на дорогу в более чем достаточном количестве. Затем в Москве нам удалось получить некоторое количество добавочного продовольствия в качестве экспедиции, которая должна работать за пределами полярного круга. (Ковда лежит действительно за полярным кругом). В продолжение почти всего лета мы имели достаточно продовольствия, только в конце снабжение почти прекратилось за недостатком продуктов: одно время рабочим выдавали только овес.
Очень важным для нас вопросом является вопрос о лодке, без которой работа на море конечно немыслима. От прежних экскурсий у нас остались две лодки: одна большая и одна маленькая; последняя оказалась в хорошем виде, большая же требовала значительного ремонта, который было невозможно произвести за недостатком необходимых материалов и рабочих рук.
Пришлось поэтому нанимать лодку. Мы наконец нашли хороший карбас у одного местного крестьянина, который уступил нам его в пользование на лето за 1 пуд муки и некоторые дополнительные ассигнования. Лодка оказалась очень стойкой и прочной; на ней можно было итти в море во всякую погоду, так что я всегда был спокоен за безопасность тех, кто на ней выехал в море. Вмещала она до 18 человек, жаль только, что не было на ней паруса; оставленный же нами парус оказался похищенным.
Итак, все наши организационные вопросы разрешились вполне благополучно, мы окончательно устроились и в начале июля имели возможность приступить к планомерной работе.
Пробыли мы в Ковде до 8-го сентября, т.е. около 2 с половиной месяцев. Предполагали мы, собственно говоря, выехать значительно раньше, но вышла задержка с вагоном. Тот вагон, в котором мы прибыли в Ковду, угнали, а другого нам не хотели давать. Мы посылали телеграммы в Мурманск, в Петроград и в Москву, как в управление Мурманской дороги, так и в Наркомпуть, но никакого ответа не получили. Наконец пришлось послать отчаянную телеграмму, в которой я предупреждал, что в случае непредоставления вагона я оставляю на произвол судьбы весь наш ценный груз и слагаю с себя всякую ответственность за последствия. Кроме того один из наших участников был командирован в Мурманск для личных переговоров. Телеграмма подействовала, но дали нам не классный вагон, а теплушку. Обратный путь мы проделали след. образом: из Ковды нас доставили морем до с. Кандалакши на пароходе «Спокойный», любезно предоставленном в наше распоряжение заведующим Лескома А.И.Поспеловым. В Кандалакше к самой пристани была подана наша теплушка, в которую, хотя и с большим трудом, мы втиснули наш багаж и уместились сами в количестве 18 человек. Конечно, ехать в теплушке в такой тесноте было не так хорошо, как в вагоне, но все таки обратный путь мы сделали благополучно. Железнодорожные власти оказывали нам содействие; задержек в пути, кроме Петрограда (4 дня) и Москвы (2 дня) почти не было. Против указанных остановок мы не возражали, так как молодежи хотелось посмотреть столицы, побывать в музеях, театрах, а у меня были свои дела. В Воронеж мы прибыли 22-го сентября рано утром. Это был конец нашей экспедиции.
В дополнение я должен сказать несколько слов о санитарном состоянии экспедиции. В общем надо сказать, что оно было весьма удовлетворительно: никаких серьезных заболеваний не было. Произошел однако один несчастный случай, следствием которого было серьезное поранение одной из экскурсанток; она была ранена в ногу выстрелом из ружья, которое разрядилось по неизвестной причине. Больная была на пароходе перевезена в Кандалакшу в железнодорожную больницу, а затем в Петроград, в клинику проф. Федорова. Это было единственное событие, которое серьезно омрачило дни нашего пребывания в Ковде. Нашим врачем М.А.Никольской был открыт прием больных, главным образом по глазным болезням, и у нее бывало довольно много пациентов.
Из сказанного видно, что организация экспедиций не встретила непреодолимых препятствий и все опасения понемногу рассеялись. Были, конечно, маленькие заминки, и задержки, приходилось иногда умерять свое нетерпение, но при достаточной настойчивости все-таки можно добиться желаемого. Надо сказать, что наша экспедиция за редкими исключениями встречала самое широкое содействие со стороны властей и организаций. Большую помощь нам оказали рабочие организации Ковденских лесопильных заводов, хорошо поняв те задачи, которые ставила себе наша экспедиция.
Мы считаем своим приятным долгом выразить нашу глубокую благодарность всем учреждениям и лицам, оказавшим нам содействие в деле организации экспедиции.
Проф. К Сент-Илер
2. Работа на станции.
Деятельность Ковденской биологической станции в 1921 г. была весьма разнообразна как по направлению, так и по условиям работы. Главное внимание было обращено, конечно, на изучение фауны. Работы, связанные с таковым, можно разделить на лабораторные занятия и такие, которые протекали на лоне природы В свою очередь последнюю категорию можно разбить на несколько видов, как напр. на экскурсии ближние, цель которых была собрать материал в большом количестве, и на экскурсии дальние, когда было желательно изучить распространение данных животных известного района в зависимости от грунта, глубины, а также других условий, как, напр. опреснения, сильно и характерно изменяющего фауну и флору моря.
В те дни, когда с утра погода стояла ясная и была возможность начать при хороших условиях нашу дневную деятельность, мы обыкновенно не упускали случая использовать их для более дальних экскурсий. Дежурный, обязанности которого исполняли по очереди все экскурсанты, приготовлял лодку, чистил, мыл и снаряжал ее. Лодок у нас было 4, но только две из них исправны. Одну мы взяли на прокат на лето у местного рыбака; это была большая 4-х весельная очень прочная и стойкая лодка, в которую помещалось свободно человек 16—18. Кроме нее у нас была еще маленькая собственная лодка, называемая „Женка", очень легкая на ходу, человек на 3-х. Ею пользовались обыкновенно для ближних выездов, а также для рыбной ловли и охоты. Вторую нашу собственную лодку очень большую не удалось спустить на воду, так как она требовала очень серьезного ремонта. Наконец была у нас еще третья лодка, так наз. «Гимецентр», принадлежащая Архангельской Гидрометеорологич. центральной службе; она была оставлена на Ковденской метеорол. станции в 1917 г., когда производились совместные с Биологической станцией работы. Эта лодка, в 1917 г. совсем новая и очень хороших морских качеств, много потерпела во время военных действий и теперь никуда не годится, на ней можно было только в очень тихую погоду выезжать в море для гидрологических работ; по большей части ее приходилось тащить на буксире.
После того как лодка была приготовлена, дежурный погружал в нее все необходимое для предполагаемых работ, как то: драги, тралы, решета для промывки ила и песка, банки и ведра для хранения животных, насос для получения воды с глубин (поверхностные слои часто бывают опреснены), лот, сачки, планктонные сети и, если предполагалось устроить отдых с высаживанием на остров, то брали геологический молоток, горный компас, ботаническую папку, охотники захватывали свои ружья, а фотограф аппарат. Не забывали и чайника с котелком и запас провизии, так как зачастую, выехав в 10ч. утра возвращались домой часов в 11—12 вечера. Бывали случаи, когда для дальних экскурсий мы пользовались ночными часами, так как ночью бывает б. ч. тихо и море спокойно.
Вообще при наших выездах приходилось всегда сообразоваться с погодой и состоянием моря. Хотя в нашем распоряжении и была прекрасная лодка, но в большую волну и на ней было не безопасно. Часто случалось, что мы выходили в море при совершенно тихой погоде, а потом вдруг набегал сильный ветер и заставлял поворачивать обратно или менять место работ. Большое значение имеет также прилив и отлив; иногда течение бывает настолько сильно, что справиться с ним не представляется возможным. Особенно это заметно в так наз. порогах — узких проливах между частями моря, перегороженных каменными грядами, как напр. в Бродках и Ягодном пороге, лежащих при двух входах с противоположных сторон в изолированную часть губы, называемую Канским морем
Район наших дальних экскурсий был приблизительно ограничен островами Вачевым, Кивреихой, Микковым, Кривым и Высоким. Два первых лежат за мысом Толстиком, отделяющим с севера Горелую губу, на которой мы жили, от Кандалакшской губы; остальные острова замыкают залив с востока. В районе островов Вачева и Кивреихи было произведено нами несколько разрезов в разных направлениях, напр. от берега Толстика (мыс Попов) к северу; это место представляет большой интерес, потому что здесь имеется углубление, в котором обитают морские ежи и др. редкие животные. Интересное место лежит также между Толстиком и Микковым островом, где находится подводное плато, имеющее обрыв к фарватеру.
Район за Толстиком был очень богат также и планктоном, т. е. медузами, ктенофорами и пр. Надо сказать, что дальних экскурсий специально за планктоном мы не производили. Один только раз была устроена таковая по исключительному случаю, а именно, когда было замечено массовое появление личинок морских звезд, которые были собраны и фиксированы в больших количествах. Вообще же ловля планктона была соединена с дальними экскурсиями, хотя и занимала довольно много времени, так как эта ловля очень увлекательна. Нет ничего интереснее, как наблюдать в воде движения медуз, особенно, когда они проходят целыми стаями, и изловчиться поймать какую нибудь из них в банку. Увлечение доходило иногда до того, что налавливали целые ведра медуз, которые, конечно, по большей части портились из за тесноты. Поездки для ловли мелкого планктона при помощи планктонных сеток по временам устраивались в Горелой губе около станции.
Драгирование или траление производилось таким образом: на корме на драгу становилось двое; измерив глубину, опускали на ходу драгу (или трал), вытравив достаточное количество веревки, и тянули ее 15—20 мин., а иногда и больше, в зависимости от качества грунта. Затем драга вытягивается; нам приходилось это делать вручную, так как ворот на чужой лодке нельзя было приделать. Иногда вытаскивать драгу было трудно даже двоим, особенно, если она наполнялась илом, большие затруднения для драгировки представляет каменистый грунт, так как драга (или трал) ежеминутно зацепает за камни и останавливается; приходится вынимать орудие и снова пускать. Для облегчения работы в этом случае мы применяли такой метод: к драге привязывалась тонкая веревка, конец которой передавался на маленькую лодку, шедшую за большой; в случае зацепки за камень сидящие на маленькой лодке поддергивала драгу, она освобождалась и шла дальше до новой зацепки.
Пойманные животные тут же разбирались приблизительно и клались в банки с определенной этикеткой, на которой обозначался номер станции, причем каждый улов записывался в походный журнал с подробным описанием условий, в которых были пойманы животные, как-то: дата, место, глубина, орудие лова, грунт, растения.
Когда уставали драгировать, мы высаживались на какой нибудь остров или на берег материка; часть экскурсантов производила обследование места в геологическом или ботаническом отношении, другая же часть приготовляла обед, собирала ягоды или грибы. Потом купались, собирались к костру и обедали. После отдыха снова принимались за работу. То, что нельзя было собрать на суше при этих высадках, но было интересно, фиксировалось нашим фотографом, напр, скалы с ясными следами ледниковых царапин, заросли стелящегося можжевельника и т д. Для того, чтобы выехать по возможности дальше в море и облегчить себе работу, однажды мы попросили у управляющего завода разрешение воспользоваться маленьким заводским пароходиком «Стиной». Мы всей компанией погрузились на него, взяли все необходимые инструменты и выехали за Толстик на большие глубины. Однако наши надежды на удачный улов не оправдались: оказалось, что с парохода, хотя и такого маленького, как «Стина», работать нашими орудиями лова очень трудно; для этого необходима лебедка и, кроме того, надо, чтобы команда очень привыкла к переменам хода. Таким образом, хотя мы и прокатились по морю с большим удовольствием, но сделали сравнительно очень мало.
В дальних экскурсиях принимали участие обыкновенно все или почти все экскурсанты, ввиду того, что они являлись разнообразными и там нужны были и ботаник, и зоолог, и охотник, и фотограф. В ближних же поездках принимали участие далеко не все, а разбивались на группы, и каждая группа работала самостоятельно. Скажу несколько слов о ближних поездках чисто зоологического характера. Как я уже говорил раньше, их цель была собрать возможно большее количество материала для практических работ и для коллекций. Местами, где производились эти сборы, были: 1) Горелая губа около станции, 2) фарватер, доставляющий представителей глубоководной фауны; 3) Бродки, где собирали губок, гидроидов, моллюсков и пр.; 4) место под пристанью завода, где мы вылавливали потонувшие доски и рейки с живущими на них асцидиями, червями, губками и пр.
Иногда при выходе на берег мы собирали на отливе животных между прибрежными водорослями или под камнями. Особенно богатым в этом отношении оказался северный берег Толстика; там, напр., на мысе Поповом мы собирали целые ведра морских звезд, причем видно было, как они скопляются в тех местах, где много ракушек, и как они едят их.
Во время всех наших экскурсий грести и работать на лодке приходилось нам самим, так как наемных рабочих у нас не было. Вначале с греблей дело ладилось плохо, но потом попривыкли. Обыкновенно при дальних выездах устраивали смены по 20 — 30 минут, чтобы гребцы не так уставали. Особенно тяжело было грести во время драгирования: приходилось напрягать все свои силы. К сожалению, паруса у нас не было; он сильно облегчил бы нам передвижение по морю.
По возвращении домой собранный материал разбирался детально, (вначале под руководством профессора в присутствии всех экскурсантов, а потом самостоятельно экскурсантами), фиксировался и по возможности определялся; при этом каждый экскурсант занимался своей группой животных: один занимался губками, другой — иглокожими, двое занималось группой червей, двое других — группами моллюсков, кишечно-полостных и мшанок. Один из экскурсантов интересовался преимущественно позвоночными, приготовлял шкурки птиц и фиксировал рыб. Собирались и сушились также и водоросли. К этому надо прибавить, что большая часть экскурсантов, специализируясь на какой нибудь определенной группе животных, посвящала время также и др. занятиям, напр. охоте, рыбной ловле, геодезическим работам и т. д.
Хотя регулярных практических занятий организовать было невозможно, но мы знакомились с анатомией, а также отчасти гистологией и эмбриологией морских животных, так, напр., мы вскрывали морских звезд, кольчатых червей, моллюсков, асцидий и др., рассматривали медуз, видели в планктоне личинок морских звезд, голотурий, офиур, моллюсков, червей и пр.
Кроме экскурсий морских мы предпринимали и сухопутные, главным образом для исследования озер, весьма интересных с зоологической точки зрения. Когда представлялась возможность, группа экскурсантов обыкновенно в три—четыре человека, вооружившись маленькой ручной драгой, планктонной сетью, термометром, решетом для промывки ила, банками, инструментом собственного изобретения, позволяющим приблизительно определить глубину озера с берега, отправлялась к намеченным для исследования озерам, расположенным или на большом остр. Оленьем, или на материке. Прибыв на место назначения, приступали к работе, брали пробы грунта, измеряли глубину и температуру воды и ила, брали пробу планктона, отмечали географическое положение озера, строение берегов и растительность.
Трудно говорить об одной какой нибудь работе, настолько одна тесно связана с другой, что невольно, напр., говоря об исследовании озер, мы затрагивали не только зоологию, но и ботанику. Особняком стояли работы по геодезии и гидрологии. Геодезические работы производились преимущественно на остр. Оленьем, на который можно было попасть пешком с завода. Обыкновенно партия геодезистов из 3—4 человек с утра отправлялась на работу на целый день. Работы производились при помощи самых простых инструментов: нивелира, эклиметра и пантометра. Геодезисты прошли два профиля поперек остр. Оленьего и произвели съемку оз. Малинового.
Работы по гидрологии производились также группой в 3-4 человека, которая забирала одну из лодок, якоря и инструменты: прибор Экмана для определения силы и направления течений, батометр с термометром, лот, бутылочки для проб воды, и отправлялась на то место, где предполагалось производить наблюдения. Как самая работа, так и ее техника требовала большого внимания и терпения. Для того, чтобы получить непрерывный ряд данных за полный период отлива и прилива, проработать нужно было не съезжая с места 13 часов подряд. Приходилось устраивать смены через 3-4 часа, причем одна смена отдыхала на берегу, а другая производила наблюдения. Наблюдения прибором Экмана производятся непрерывно; его опускают на различные глубины на 1.5, 10, 15 метров и оставляют в воде на 5 минут, причем скорость движения отмечается на счетчике. В перемежку с прибором Экмана опускают через определенные промежутки времени и также на различные глубины батометр с термометром для измерения температуры и получения проб воды, по которым определяется соленость. Наши работы по гидрологии все не ладились: прежде всего они и начаты были сравнительно поздно, так как инструменты должны были быть получены из Архангельска, а пароходы по Белому морю теперь правильных рейсов не делают; затем уже во время наблюдений был потерян компас с прибором Экмана и за неимением другого наблюдения должны были прекратиться совсем.
Геология была чаще второстепенным занятием на дальних экскурсиях. Высаживаясь во время них на остров или материк, описывали геологическое строение местности и собирали образцы горных пород. Устраивались также специальные экскурсии для производства бурения в различных пунктах, преимущественно в болотах.
До сих пор говорилось только о работах научного характера, но не всегда они были ограничены указанными рамками. Во время общих экскурсий охотникам удавалось иногда подстрелить что нибудь интересное, если не для орнитолога, то для нашей столовой. Устраивались иногда экспедиции исключительно охотничьи, большинство которых были водные. Лесная дичь привлекала реже внимание наших охотников: для лесной охоты время еще не наступило, да и для нее требовалось больше свободного времени, которым мы не располагали. Главной дичью был крохаль, но попадались и др. птицы, как-то: турпан, гагары, гага, кулик-сорока и др. кулики. Во время охот преследовалась не только практическая цель, но также не упускались и научные интересы, а потому охотники стреляли, а иногда и ловили все, что им попадалось, напр. различные виды чаек взрослых и птенцов, птенцы куликов и пр.
Рыбная ловля иногда соединялась с охотой, но такое соединение бывало неудачно, или производилась самостоятельно. Она является главным промыслом местного населения; ловят сельдь, семгу и мелкую треску. К сожалению, мы не могли ловить рыбу в больших количествах, во-первых, из-за недостатка времени, во-вторых, у нас не было собственного невода. Оставшийся на станции невод был похищен, как и ставные сети. Мы ограничивались ловом на удочку с наживкой морским червем, причем попадалась треска, навага, керчаки (бычки) и зубатка. Была нами взята один раз пробная тоня неводом, который мы брали напрокат в селе; им мы наловили немного камбалы и сельди, которые были зафиксированы. Если рыбы попадалось довольно, то она шла, конечно, к столу, разнообразя наши обеды.
Хотя мы и работали в течение двух с половиной месяцев беспрерывно изо дня в день, но так как наши учебные занятия или происходили в природе, или чередовались с физическим трудом, то мы не чувствовали утомления и иногда даже после бессонной ночи, проведенной на охоте или экскурсии, готовы были снова куда нибудь ехать.
О том, как мы жили в Ковде, расскажет следующий докладчик.
Студ. Н. Харин
3. Наш быт.
Успешность нашей экспедиции, с результатами которой вы познакомитесь из доклада проф. К. Сент-Илера и плоды которой вы увидите на выставке, не в малой степени зависела от хорошего снабжения, полученного нами в Воронеже. Воронежские власти с охотой шли навстречу нуждам экскурсии и много облегчили дальнейшую ее работу, дав нам продовольствие на дорогу, 6 пар обуви и некоторые предметы снаряжения. Уезжая из Воронежа, мы имели муку, сушеные овощи и яблоки, сахар, даже кур и копченую ветчину. Всего этого хватило нам на все время пути до Ковды, тем более, что мы устроили еще самообложение и внесли каждый по 1 ф. жиров и 10 ф. муки. В дороге еще покупали и выменивали молоко.
Из Воронежа мы получили отдельный приспособленный для перевозок раненых вагон 4-го класса с уборной, умывальной и печкой. Мы его декорировали зеленью и цветами и обставили очень уютно. Каждый имел свою койку. Как видите, мы ехали с большим комфортом, даже готовили горячую пищу. Первые дни ставили и самовар, но между Москвой и Тверью у нас его украли, забравшись при помощи подобранного ключа на площадку вагона, где стоял самовар.
От Петрограда до Ковды мы ехали очень долго и по целым дням стояли на станциях. Это дало нам возможность познакомиться с северной природой, которая по красоте и разнообразию не уступает лучшим южным уголкам. С северной фауной мы познакомились самым неприятным образом на небольшой станции между Кемью и Ковдой, когда в наш вагон налетели тучи комаров, от которых мы позорно сбежали в лес, несмотря на дождь. Это были первые отряды тех полчищ, от укусов которых в Ковде мы целыми днями ходили с распухшими физиономиями. Вот единственный неприятный эпизод за все время пути туда.
Оттуда мы ехали в гораздо худших условиях. Пришлось довольствоваться теплушкой, но, несмотря на неудобства, мы все-таки ухитрялись готовить обед (правда, суп варился часов 6 и потом доваривался на костре во время стоянок), и недурно проводили время, хотя большую часть дня приходилось лежать на нарах.
Хозяйственная жизнь была у нас организована на строго коммунистических началах. Из среды студентов был выбран завхоз, который заведывал всеми продовольственными запасами, хозяйственным инвентарем, вел закупки и мену продуктов и выдавал провизию дежурным. Дежурство велось по алфавиту, при чем дежурили по двое – студентки готовили пищу и убирали комнаты, а мужчины исполняли более тяжелые работы, как то: кололи дрова, носили воду, снаряжали лодку и т.д. Приходилось дежурить приблизительно каждые 10 дней. Можно смело сказать, что дежурные добывали хлеб в поте лица своего, так как приходилось быть на ногах от 7 ч. утра и до часу ночи, готовя на 25 чел. с молодыми здоровыми желудками. Несколько облегчало труд дежурных то, что первое время мы получали одно блюдо в столовой для рабочих, что являлось большой любезностью со стороны кооператива заводов.
При приготовлении пищи обращалось больше внимания на количество, а не на качество. Мы ели щи из сушеной капусты с мясными консервами, разваренный сушеный картофель и иногда рыбу и всегда очень много хлеба. Когда наши охотники приносили дичь, то устраивался настоящий пир. Рыба, конечно, также у нас бывала часто: в деревне выменивали семгу и лакомились ею или просто соленой, или в кушаньях; уха из свежей трески – это одно из вкуснейших блюд; изредка мы имели и селедку, хотя летом ее ловится мало. Очень часто пекли пироги с черникой, ели грибы, бруснику. Огромному количеству уничтожаемой нами свежей черники надо отчасти приписать великолепное состояние здоровья всех экскурсантов, не смотря на однообразную консервную пищу и то обстоятельство, что цынга свирепствовала в этом году на севере с особенной силой. Трудно поверить, сколько съедали мы после продолжительных драгировок. Как сказал один из наших беломорских поэтов:
«Что на стол ни подадут —
Все без остатка исчезает.
Девиз наш - лопай, что дают,
Во всей красе здесь процветает».
То, что до последних дней мы не стеснялись в пище, объясняется тем, что из Москвы нам выдали дополнительный паек: муку, мясные консервы, жир и сушеный картофель. Кроме того, на месте мы получали по 1 ф. хлеба в день, по 1/2 ф. жиров в месяц, чай (настоящий), сахар и пр.
В последнее время, вследствие задержки в получении вагона, что заставило нас отложить отъезд чуть не на целый месяц, мы должны были экономить продукты, тем более, что с завода тоже прекратили выдачу пайка; пришлось сильно сократить порцию хлеба и перейти большею частью на так назыв. подножный корм, т. е. организовать экскурсии за грибами, брусникой, дичью и рыбой, что последние дни нашего пребывания в Ковде и составляло главную часть нашего питания.
На обратном пути мы ели лучше, чем можно было ожидать, так как получили командировочные ржаные сухари, сахар в Кандалакше и даже белый хлеб. Порою меняли оставшуюся овсяную муку и соль на селедки, молоко и мясо. Прикупали также свежие овощи, которых были лишены 3 месяца. Что мы не голодали, доказывает, между прочим, то, что многие из нас прибавились в весе, кто на 10 ф., кто на 12 и даже на 17 ф., и это при постоянной усиленной физической работе.
Помещение станции состояло из 5 комнат и кухни. В двух самых больших комнатах поместили лабораторию, одну комнату занял профессор, в другой поместился завхоз с 3 студентками, а комнату рядом с кухней обратили в столовую. Остальные экскурсанты расположились в отведенном нам рабочем бараке, где находилась также и мастерская нашего чучельщика. Барак, расположенный шагах в 200 от станции, заселялся лишь по ночам. Вся жизнь протекала на станции или вернее вне каких либо стен, т. е. на море, на островах, в дальних экскурсиях.
Порядок дня был следующий: в 9 час. по государственному времени пили чай и сейчас же выезжали на работу. Возвращались часам к 4-м, обедали, разбирали материал, в 6 час. пили чай, а в 11 ужинали; от этой нормы были однако частые отклонения. В те дни, когда устраивались дальние выезды, обед варили где нибудь на островке или просто закусывали семгой, консервами, а то и вовсе не обедали, довольствуясь куском хлеба; по приезде же прямо ужинали.
Спали, разумеется, как убитые, хотя первое время на многих действовали белые ночи, такие светлые и ясные, что терялось всякое представление о времени. Ведь мы застали в Ковде еще полярный день, когда солнце круглые сутки стоит на горизонте. Но и к белым ночам скоро привыкли и после 12 часовой работы прекрасно различали, когда надо было итти спать.
Большинство наших экскурсантов — уроженцы центральной или южной России и вовсе не были знакомы ни с природой, ни с населением северной России.
Те, кто никогда не бывал на севере, имеет большею частью о нем весьма превратное представление. Так было и с многими из нас. Мы ожидали найти скудную угрюмую природу, голые скалы, холодное суровое море. Тем приятнее было наше разочарование. Вместо редкой, бедной растительности мы увидали густые сосновые и еловые леса тянущиеся на безграничные дали; лес перемежается с лугами, покрытыми сочной травой и букетами душистых цветов, болота, покрыты мхом пурпуровым, желтым, нежно розовым, изумрудным; среди болот на кочках желтеет морошка, алеет клюква и др. ягоды, огромные скалы покрыты мхами и голубеют от черники, А море! Что сравнится с его вечно меняющейся, непостоянной и капризной поверхностью. Сейчас оно зеркально-гладко, синее—синее, через полчаса тяжелые волны с глухим рокотом плещутся до горизонта, цвет воды напоминает расплавленный свинец и лишь белые гребни сверкают вдали. Иногда оно молочно-белое и тогда нельзя найти границ его с небом; взор теряется в ослепительной белизне, исчезает всякое представление о пространстве. Прекрасен дикий могучий север и хорошо отдохнуть там от мелкой будничной жизни.
Также здесь впервые пришлось нам познакомиться с обитателями севера. Ковденское население разделяется на две категории: 1) рабочих лесопильных заводов — это пришлое население и 2) коренных жителей — рыбаков поморов. Рабочие живут на трех островах около заводов — бывш. английского, шведского и русского бр. Русановых. У них имеются школы, библиотека, клуб, устраиваются спектакли. Вообще надо отметить высокий культурный уровень северного населения. Нас, привыкших к грязи юга, поражала чрезвычайная чистоплотность северян. В домах все блестит, на полу ни соринки, одеты все чисто и опрятно. Два раза в неделю топятся бани.
Во время нашего пребывания в Ковде работал только один завод, а именно бывш. шведский, теперь № 46, но и то не полным ходом, так как в лесопилке работала всего одна пила, и было занято только 60 чел. рабочих. За последнее время заводская жизнь стала оживляться; начались работы и на б. английском заводе. Поговаривали о приходе иностранных судов, но при нас их еще не было. Материала (досок) заготовлено очень много и при возобновлении торговых сношений с заграницей Ковденскому порту придется сыграть не маловажную роль.
И с местным населением, и с рабочими у нас завязались довольно оживленные сношения. Надо сказать, что еще от времени пребывания на севере белых и англичан на Мурмане в 1920 г. осталось много английских изделий и продуктов обуви, одежды, белья, чая, кофе, консервов и пр. Но хлеба было мало, у нас же был запас муки; поэтому скоро организовался живой товарообмен; за мыло, муку и табак мы получали чай, кофе, семгу, молоко и яйца, которых на севере вообще мало. Меняли так: за I1/2 ф. муки — 1 ф. семги, за 1/4 махорки 1/4 чая. За муку можно было получить все, что угодно. Эта мена много способствовала сближению с населением. К нашему экспедиционному врачу М.А. Никольской потянулась целая вереница больных главным образом с глазными болезнями; ни одна вечеринка на заводе не обходилась без того, чтобы нас не пригласили; рыбаки охотно брали нас с собой на рыбную ловлю и привозили интересные экземпляры рыб для коллекций. К сожалению, недостаток времени не позволял нам войти ближе в жизнь местного населения и приходилось довольствоваться такими поверхностными сношениями, но мы увезли самое хорошее впечатление о жителях Ковды.
Теперь мне хочется сказать несколько слов о нашей частной жизни. Благодаря дождливому и ветряному лету нам часто приходилось сидеть дома. Часть дня проходила в лаборатории. Стены и огромный стол посреди ее были сплошь завешаны и завалены растениями и водорослями нашей неутомимой ботанички. У окон вдоль стен стояли длинные столы, с микроскопами и др. инструментами. Когда не было материала, лаборатория пустовала. Все расходились по своим углам, занимались починкой платья, обуви и т. д. Обувь доставляла нам много работы: мало у кого были хорошие сапоги; в конце лета приходилось ходить или босиком или в веревочных чунях, что в хвойном лесу или на скалах не всегда было приятно.
Полученную в Воронеже обувь носили все, у кого не было своей, по очереди. Это были высокие нечерненые сапоги или тяжелые солдатские ботинки. Когда их надевали студенты, это было ничего, но когда они бывали на маленькой женской ноге, впечатление получалось довольно комичное. Эта обувь была довольно плохого качества и быстро износилась.
Одежда у нас была самая разнокалиберная; у некоторых были брезентовые плащи, но настоящих клеенчатых или резиновых плащей, наиболее пригодных для моря, ни у кого не было. Приходилось поэтому часто мокнуть на дожде. Один раз при дальнем выезде на остр. Вачев, мы попали под проливной дождь с грозой и промокли насквозь; хотя до дому нам пришлось ехать часа три, но никто из нас не простудился.
Этим летом было мало настоящих теплых дней, но, благодаря здоровому климату, мы ходили обыкновенно в летних платьях, и только на море приходилось брать что нибудь теплое.
В свободное время читали, пользуясь книгами из заводской библиотеки, которая оказалась очень порядочной. К чаю, обеду и ужину все собирались в столовую. За столом всегда было весело. Читались последние злободневные стихи, обсуждались события дня, планы на будущее и т. д. Тут же вечно вертелись наши маленькие друзья — Боб и Мишка Боб-маленький породистый фоксик, преданность которого нам заставляла вплавь догонять нашу лодку, когда мы уезжали на работу. Мишка — молодой северный пес — доставлял нам много забот своей невоспитанностью: он съедал пузыри с банок с препаратами и запивал их спиртом из тех же банок; почему то он вообразил, что морские звезды сушатся специально для его удовольствия, и устраивал в ящиках для них свою постель. При нашем отъезде эти четвероногие друзья выражали почти человеческую печаль.
Как было уже упомянуто, рабочая молодежь часто устраивала вечеринки, на которые мы всегда бывали приглашены. В большом пустом бараке, освещенном тускло горевшей свечей, под звуки гармоники нам случалось танцевать часов до 3-х ночи. Местные жители танцуют очень хорошо даже все новейшие танцы, но особенно хороша местная кадриль, живая и своеобразная. После танцев устраивались игры и все расходились только тогда, когда уже еле стояли на ногах от усталости.
В свою очередь и мы раз устроили вечер для рабочих. Генеральная репетиция его была устроена в квартире управляющего шведским заводом, а сам вечер на английском заводе в помещении школы. Поставили сценку Чехова, импровизировали балет, были номера пения и декламации. Особенный успех имел «Леший», стихотворение воронежского поэта Ведугина (Л. Н. Бочарова), которое было исполнено в костюме из коры деревьев, мха и зелени. Народу собралось очень много и вечер удался блестяще; рабочие были очень довольны и высказывали искреннюю благодарность. После представлений были танцы в местном клубе. Лишь поздней ночью погрузились мы всей труппой на нашу лодку, которую буксировал вместе с другими лодками заводской пароходик «Стина», и вернулись домой, где нас ждал ужин.
Кстати надо сказать еще несколько слов о «Стине». Она играла в нашей жизни немаловажную роль: она привезла нас с берега на завод со всем нашим багажом, она привозила нам почту и отвозила наши письма, на ней мы ездили в Ковду или на др. заводы, когда в этом встречалась надобность. Понятно поэтому то нетерпение, с которым ждали мы приход «Стины» из Ковды в почтовые дни. С командой ее которая состояла из капитана, механика и кочегара, у нас были наилучшие отношения; они хорошо знали, что мы не останемся у них в долгу, и охотно брали на себя выполнение наших поручений. Было достаточно помахать с нашей пристани платком, как «Стина» останавливалась и забирала тех, кто собирался ехать в Ковду или на заводы.
Так в работе и отдыхе протекали дни нашего пребывания в Ковде. Мы вернулись оттуда окрепшими нравственно и физически, обновленные и отдохнувшие, с новыми силами для предстоящей тяжелой жизни. Это путешествие останется для всех нас чудным воспоминанием, сказочным сном среди серой и суровой действительности
Студ. Е. Успенская.
4 Достигнутые экспедицией результаты.
В заключение я позволю себе представить резюме нашей работы и сообщить вкратце, какие результаты нами достигнуты. Как я yжe указывал вначале, мы ставили себе три цели: 1) научную, 2) сбор материала и 3) педагогическую.
В смысле достижения научных результатов было сделано очень много сравнительно с прежними экскурсиями. Объясняется это тем, что мы пробыли в Ковде столь продолжительное время (ок. 2 1/2 мес.), тогда как в прежние экскурсии время пребывания ограничивалось 6—8 неделями; далее большое значение имеет достаточное количество рабочих рук; нужно указать при этом, что участники нынешней экскурсии проявляли такую энергию, которая позволила нам справиться со всеми поставленными задачами. Конечно, изучение географии какой нибудь местности может производиться безпредельно, так как будут находиться все новые и новые детали, но в настоящее время я смогу подвести итоги и дать географический очерк Ковды, который послужит основой для детальной разработки.
Итак, в научном отношении нами было сделано следующее.
1) Продолжалось изучение распределения животныx в Ковденском заливе, для чего совершено много экскурсий по всему заливу; за это время нами было взято 231 станция т. е. проба животных и растений, живущих на дне моря. Запись станций у нас велась непрерывная с 1908 г. и в этом году нам удалось дойти до тысячной станции — своего рода юбилейной. Полученный материал разобран, зафиксирован и этикетирован с отметкой №№ станций по журналу, в котором записаны данные о месте станции и условиях обитания животных. Этот материал восполнит тот пробел, который образовался вследствие невозможности вывезти из Юрьева материал наших прежних экскурсий.
2) Исследовано около 16 озер по берегам залива и на материке с целью определить их происхождение, при чем для некоторых выясняется с несомненностью их реликтовый характер. Изучено было их расположение, устройство берегов, характер дна, растительность; взяты пробы грунта и планктона, собраны животные.
3) Собрана коллекция местных пород рыб и небольшая орнитологическая коллекция. Материал для последней был доставлен нашими охотниками.
4) Производилось изучение наземной флоры, причем собран большой гербарий как цветковых растений, так и мхов, лишаев и пр. Собрана также коллекция грибов, растущих на деревьях, по просьбе заведующего Воронежской станцией для борьбы с вредителями И. Г. Бейлина.
5) Изучались водоросли, которые имеют весьма большое значение при выяснении условий распределения животных; частью они законсервированы, частью засушены.
6) Хотя нам и не удалось привлечь к участию в экспедиции геолога, но мы сами производили некоторые наблюдения, собрали около 200 образцов горных пород и сделали до 50 фотографических снимков мест, интересных в геологическом отношении.
7) Производились бурения почвы для выяснения напластования отложений и их возраста; так напр.,заложен целый ряд буровых скважин на болотах, расположенных по одному направлению, но на разных высотах от уровня моря.
8) Геодезисты произвели весьма важную работу, а именно они прошли нивеллировкой два разреза поперек остр. Оленьего, который подвергался подробному изучению вследствие того, что на нем с особенной точностью можно выяснить историю его происхождения. После этой нивеллировки мы можем установить места расположения возвышенностей и болот, которые ранее были нами нанесены на карту очень приблизительно. Кроме того была сделана съемка оз. Малинового, представляющего интерес, как реликтовое.
9) Были произведены под руководством командированного Арханг. Гимецентром В. А. Березкина гидрологические наблюдения в двух пунктах, а именно в двух порогах, отделяющих так наз. Канское море от других частей залива.
Затем мы наблюдали условия смены воды в одном заливе, который отделяется от моря. К сожалению мы не могли поставить эти весьма важные для нас наблюдения более широко по указанным ранее причинам.
Все эти материалы должны войти по их обработке в исследование географии Ковды. Что же касается до научных работ лабораторного характера то они почти не велись. Только В. И. Бухалова собирала материал по восстановлению морских звезд и некоторых червей Объясняется это след, обстоятельствами: все наши участники из студентов были первый раз на море, и я считал наиболее важным познакомить их с жизнью моря, так что применялся в широком масштабе экскурсионный метод; для усидчивой лабораторной работы не хватало времени, Самому мне также не пришлось заняться моими работами по физиологии и гистологии некоторых морских животных, которые я начал в прежние годы, так как у меня также не хватало на это времени. У меня не было, как в прежние годы, помощников, которые бы достаточно хорошо знали фауну залива и могли бы руководить дальними выездами.
Материал привезенный нами настолько велик, что из него можно выбрать хорошую коллекцию для пополнения Зоологич. музея и для демонстрации на лекциях. Предполагаю, что и наш ботанический и минералогический материалы также могут быть использованы с этой целью, но не будучи специалистом в этих областях, не берусь решить этого окончательно; они переданы для обработки в соответственные кабинеты ун-та.
Кафедра зоологии беспозвоночных может считаться обеспеченной материалом для практических занятий на несколько лет, есть материал довольно редкий, напр., личинки иглокожих на разных стадиях развития, личинки др. животных и пр.
Часть собранного материала может быть предоставлена и другим учреждениям. Так, нами собраны были коллекции по поручению Отдела учебных пособий Специального отдела снабжения Наркомпроса для изготовления препаратов в госуд. мастерских учебных пособий, а именно: морские звезды сухие и в спирту, баланусы, гидроиды, губки, рыбы и др. Другая часть может быть передана на изготовление коллекций для местных школ.
Кроме указанных естественно исторических материалов, из Ковды были вывезены предметы оборудования биологической станции, список которых прилагается:
1) 7 ящиков стеклянной посуды (банок, склянок, цилиндров, пробирок, трубок). 2) Химическая посуда (колбы, мензурки, стаканы). 3) Алкоголиметр. 4) 5 драг 5) Батометр с термометром. 6) Драга со щеткой. 7) Почвенный бур 8) Якорь складной. 9) Бимс трал. 10) Храп. 11) Мальковый круг. 12) 8 стеклянных аквариумов (из них 3 больших) 13) Маленький микротом. 14) Мерная доска для рыбы. 15) 6 пар уключин для лодки. 16) 6 больших бутылей. 17) Бутыль с притертой пробкой на 1 ведро. 18) 2 корзины для банок для разборки материала. 19) 2 ведра со стеклом для наблюдения донных животных 20) 3 насоса для воды с трубами. 21) Воздушный насос. 22) Цинковый газометр. 23) 6 ванночек для препаровки. 24) 3 цинковых ящика с герметическим затвором для перевозки рыб. 26) Ворот для веревки. 26) 2 мотка веревки толстой, 27) Металлический трос тонкий. 28) 2 пробковых пояса 29) Поперечная пила. 30) Лучковая пила 31) Кухонная посуда (сковороды, котлы и пр.). Кроме того много разных мелочей, которые перечислять было бы слишком долго Из указанных предметов многие представляют большую ценность, как напр, батометр, бур, аквариумы и др.
Далее были вывезены также в большом количестве реактивы, многие из которых крайне необходимы для научной работы по зоологии, но достать которые теперь совершенно невозможно, напр., уксусная кислота, ксилол и др. Это даст возможность развернуть деятельность лабораторий в полной мере.
Третья, поставленная нашей экспедицией, задача педагогическая - может считаться также выполненной. Студенты имели возможность познакомиться с северной природой, о которой они не имели никакого понятия, познакомиться с морем, его течениями, приливами и отливами. Они в достаточной мере освоились с местной фауной и водорослями вообще и каждый изучил более основательно одну из групп животного царства. Кроме того, участвуя сами в драгировках, они могли познакомиться с условиями жизни морских животных. По мере возможности студенты производили вскрытия животных для изучения их анатомии.
Кроме зоологических работ студентам приходилось участвовать также и в других, напр. гидрологических наблюдениях, съемке, изучении озер, в сборах образцов горных пород. Поэтому они кроме методов лова животных имели возможность познакомиться также и с методикой других исследований.
В частности, работа между студентами распределялась след. образом: В А. Сигов собирал асцидий и часть их определил; О. С Зверева и Д. Ф. Кименталь собирали червей преимущественно аннелид, весьма многочисленных и разнообразных в Ковде; Е. Ю. Успенская собирала и определяла ракообразных, преимущественно высших; Н. Н. Харин собирал и определял моллюсков; М. В. Орлова собирала и определяла губок, причем нашла довольно много форм, еще не описанных для Ковды; К. С. Автономова собирала иглокожих; А. С. Нечаева собирала гидроидов и мшанок; В. Ф. Мелихова собрала гербарий водорослей и б. Ч. их определила; В. А. Кекк собирала гербарий преимущественно сухопутных растений и вела ботанические наблюдения: К. Сент-Илер производил геодезические работы и фотографировал. Остальные участники принимали посильное участие в общих или специальных работах экспедиции.
Я не сомневаюсь в том, что экскурсия значительно рас ширила умственный горизонт наших студентов и дала им запас сведений по зоологии и др. областям естествознания, а также познакомила с методами изучения природы. Насколько они сумеют использовать приобретенные познания, это покажет будущее; многое теперь конечно зависит от них самих.
Проф. К. Сент-Илер.
5. Беломорская выставка.
Для ознакомления населения г. Воронежа с результатами экспедиции участниками ее была устроена выставка, которая состояла из следующих отделов: 1) География, 2) Геология, 3) Ботаника, 4) Зоология и 5) Из быта экспедиции.
1) География. Сюда вошли работы: а) геодезические, б) гидрологические, в) фотографические и г) картографические.
а) Геодезические работы: инструменты — нивелир, буссоль Шмалькальдера, экклиметр, пантометр, шагомер, стальная лента, рулетка; результаты работ — 2 разреза через остр. Олений с обозначением высот, низин и пр., карта оз. Малинового.
б) Гидрологические работы: инструменты — глубинный термометр Негретти-Замбра, батометр с термометром, поплавок Мичеля для определения направления и скорости поверхностных течений, диск Секки для определения прозрачности и цвета воды; записи мареографа, установленного на Ковдской метеорологической станции за месяц; результаты 2-х 13-ти часовых наблюдений в виде график скорости и направления течений; пробы воды для определения солености,
в) Фотографические снимки местностей интересных в географическом отношении.
г) Карты местности; карта о. Оленьего по собственным исследованиям.
2) Геология а) Инструменты — молот, зубило, геологический компас; б) собранные в Ковде образцы горных пород; в) снимки интересных в геологическ. отношении местностей. В этом же отделе помещены образцы почв и грунтов, а также результаты бурения в болотах и на берегах моря.
3) Ботаника а) Сухопутная флора, главным образом гербарные экземпляры растений, характерных для севера, а именно растения мокрой тундры, скал, берега моря, ягодника; затем различные мхи, лишайники и грибы, растущие на деревьях; б) морские водоросли — гербарные экземпляры и консервированные в формалине, в) снимки растений.
4) Зоология. Этот отдел включал в себе: а)Снаряжение для морских зоологических экскурсий, а именно: орудия лова — драги (академическая, с переменными ножами К. Сент-Илера, новая модель, изготовленная в Воронеже), трал Сигсби, бимстрал, трал с трубой К Сент-Илера, драга со щеткой К Сент-Илера, катушка для веревки, ворот для веревки, трал салазочный, драга-сачек, швабра для ловли иглокожих, драга треугольная, кроме того решето для промывки ила, лот, сачки насос с трубой для добывания воды с глубины, корзины с банками для разборки материала, планктонная сеть Кори собственного изготовления, количественная планктонная сеть Апштейна, фартук и рукавицы, якорь складной, уключины, ведра для рассматривания дна моря, пробковые пояса и проч.
б) Коллекция наиболее характерных и биологически интересных животных; в) основная коллекция, которая подлежит разборке и определению; г) материал для практических занятий, как то: морские звезды, асцидии, кольчатые черва, баланусы, гидроиды, губки и пр.; д) картина берега моря в реальном изображении с животными и растениями; е) коллекция рыб; ж) коллекция шкурок птиц; з) снимки животных.
5) Из быта экспедиции. Были демонстрированы многочисленные снимки, изображающие жизнь экскурсантов на станции и во время пути, а кроме того предметы домашнего обихода — кухонная посуда, полученная для экспедиции обувь, пищевые продукты и пр.
Выставка продолжалась 4 дня и привлекла большое число посетителей.
Воронеж, 3/Ш 1922 г.