Коракоз Ю.И.

Записала и обработала С.Назарова. Размещено на сайте ЛЭМБ www.hydrola.ru

Юлия Игоревна Коракоз, выпускница Кружка гидробиологии, научный сотрудник Института Цитологии РАН.

Первые экспедиции с Натальей Михайловной 1969-1970 годы

Я немного занималась в Кружке гидробиологии у Тамары Георгиевны Жадиной. Попала я туда за компанию со своей подругой Леной Мархачевой, сейчас она старший научный сотрудник Зоологического института, специалист по морским копеподам. Поскольку с детства считалось, что мы интересуемся биологией, мы решили быть поближе к морям, пришли во Дворец, и Тамара Георгиевна взяла нас к себе. В Кружке гидробиологии мы занимались год, потом в Клубе биологов, и потом я поехала в первую Беломорскую экспедицию с Натальей Михайловной Наумовой. Это был, страшно сказать, 1969 год.

Конечно, в основном хочется и можется рассказывать про Беломорскую экспедицию. Мы, конечно, были тогда не очень искушены в такой экспедиционной деятельности. Большинство из членов экспедиции были после 9 класса, несколько человек было после 8 класса. Как я понимаю, была договоренность с тогдашним директором Беломорской станции Зоологического института, это мыс Картеш. Тогда ее директором был Владислав Вильгельмович Хлебович. Наше начальство с ним договорилось, что он нас примет. Прямо на станции! Это, конечно, был смелый шаг и со стороны дирекции станции, и со стороны дворцовского руководства.

Нас было 13 человек, в основном девчонки. Жили мы палатках прямо на территории станции. Надо сказать, после этого я много раз там бывала во взрослом качестве и я до сих пор не понимаю, как четыре палатки поместились вот на этих двух квадратных метрах. Кроме того, там, конечно, никакого кола не вбить, поэтому все растяжки на камешках. Но мы это все очень культурно, почти профессионально под руководством Натальи Михайловны сделали.

            Собственно, еще с самого начала начались приключения. Вот уже почти сорок лет прошло, но каждый раз, когда мы собираемся, то вспоминаем, как Тамара Георгиевна провожала нас пирожками с капустой. Потом мы прибыли на Картеш, поставили палатки и с каждым днем становились все более бравые, приспособленные. Варили кашу на костре, хотя нас кормили, конечно, в столовой, тогда на станции была централизованная столовая, "общепит" так называемый. Мы все это там поглощали, но это не спасало, потому что все время хотелось есть. И мы дополнительно, прямо на литорали, на том месте, докуда даже в прилив вода не доходит, сложили замечательный очаг, на котором и готовили кашу. То есть жили полноценной полевой жизнью, честно в палатках, и ничего в этом страшного не оказалось. А станция (ББС ЗИН РАН) жила своей обычной гидробиологической жизнью, ходила в рейсы недлинные, и регулярно были драгировки и траления. Все это, производит невероятное впечатление на человека, который никогда не видел всего великолепия флоры и фауны поднятой. Когда все это достается, ты понимаешь, что это все реально существует не только в книжках и определителях, а действительно еще и ногами шевелит.

У нас была система, что мы были распределены, каждый при каком-то сотруднике станции, и каждый помогал своему конкретному мелкому шефчику, как правило, это был студент, хотя были и сотрудники станции. Студенты, конечно, нам тогда казались уже супер-академиками, мы с большим уважением к их деятельности относились и какую-то подсобную работу выполняли. Это в основном было связано с проблемами эвригалинности, с проблемами соленостно-температурных адаптаций. И, соответственно, разные объекты: моллюски, или рачки. Лично я была приставлена тогда к студенту третьего курса, который занимался соленостными адаптациями такой маленькой моллюски Hydrobia ulvae, которая там в изобилии присутствует, особенно на илистых грунтах. И он ходил, собирал пробы, и я за ним чапала за этими пробами, и записывала в книжечку все, что надо было записывать, определяли по таблице размерные классы. Нельзя сказать, что это была невероятно исследовательская работа, но какие-то первичные навыки того, как это делается, мы получали. Ну, это все было очень увлекательно! Потому что литораль разная: илы чреваты засасыванием, что и происходило регулярно, каменистая литораль красавица, там красота всякая, песок тоже как-то по-другому выглядит. То есть все эти сравнительно биотопные впечатления тоже, сами того не желая, как-то откладывались. Каждый для себя чего-то извлек. Каждый состряпал из этих наблюдений, из каких-то первичных данных, которые он получил, неплохие олимпиадные работы. Конечно, это не просто "написал - задиктовал". Каждый мог подвергнуть анализу тот небольшой кусочек, который он сделал. Потом, из этой поездки мы выудили очень много чисто методических приемов, которые при работе на море, и вообще в жидкой средой, не потеряли актуальности.

            В городе занятия Кружка гидробиологического делились на две составляющие. Одна была практическая, это когда мы непосредственно возились с рыбами в аквариуме, кормили их, наблюдали. И при этом, наверное, мы пришли в тот год, когда уже стала готовиться Беломорская экспедиция, и, поэтому, с полгода мы проходили какой-то небольшой теоретический курс, конкретно по Белому морю, как оно устроено, сколько у него заливов, какие течения, как какой берег называется. И такие начальные сведения я бы сказала, по зоогеографии. Но, насколько я знаю, я просто не очень активно в этом принимала участие, Тамара Георгиевна много ездила с ребятами и куда-то на водоемы. Такие выезды осуществлялись довольно регулярно.

            После экспедиции мы почти в течение целого учебного года занимались обработкой того, чего мы навезли. Потому что мы привезли кучу всего, частично необработанного материала. Мы тащили все, что было можно. И влажные препараты, и сухие, и раковины, и какие-то водоросли обрабатывали. И потом эта куча подлежала какой-то обработке, определению, и мы их сортировали, приводили в порядок, делали частично какой-то коллекционный материал. Что-то разбирали для своих будущих исследований.

            Я еще участвовала во второй Беломорской экспедиции, это 70-й год. Она продолжалась в течение месяца, и мы часть срока жили не на Картеше, а на Левином наволоке, это такое местечко недалеко от станции. Мы были совсем предоставлены сами себе и уж там мы разгулялись. Под руководством наших руководительниц - студенток снимали карту местности, мысочек весь обошли с визирной линейкой и нанесли на карту. Левин наволок, место очень хорошее для литоральных исследований, потому что там как минимум три типа литорали на одном ограниченном участке. И какой-то родничок был недалеко. Там мы прожили, наверное, дней десять. А потом снова жили на самой станции. Но это, в общем, была примерно такого же рода деятельность. Но те, кто уже поехал второй раз, у них были более определенные интересы, так что они по своим прежним начальникам прибились, если они еще были на станции.

У нас, конечно, каждый день происходили какие-то эпизоды. Но самым ярким, я думаю, стал момент, когда мы в первый раз увидели морскую звезду. Это было еще в самой Чупе, еще даже мы до Картеша не доехали. Мы только приехали, сгрузились с поезда, где он стоял две минуты, и мы так быстренько вещички покидали - конечно, это считалось яркое впечатление, но мы не будем ему придавать глобальное значение. Добрались до пристани, тоже, кстати, на грузовике, как-то с приключениями, все замечательно, был как раз отлив и действительно там копошились все эти товарищи, которые впоследствии стали называться бентосом. И действительно оказалось, что морская звезда это не какой-то миф, который в книжке описывается, а что она действительно существует. На меня лично это произвело очень большое впечатление, потому что когда сомнительные знания подтверждаются тем, что ты видишь живое животное, это очень здорово. Огромное впечатление на нас на всех произвела поездка в деревню Кереть. Мы все-таки дети все городские, и вот такая северная, заброшенная по тем временам, деревня, но при этом мощная такая стать северного поселения очень вдохновляет.