Статья написана в 1999 г. Некоторые данные устарели.
Александра Горяшко
Обаяние морского бентоса
О них много писали, и, я думаю, будут писать еще не раз. Соприкоснувшись хотя бы ненадолго с этими людьми трудно остаться равнодушным. Их образ жизни и работа поражают воображение. Они кажутся людьми другой породы или из другого времени. С ними страшно интересно и очень непросто. Они высоко держат планку. Планку научной добросовестности и человеческой порядочности. Когда они признают тебя за равного - это льстит. Хотя, если вдуматься, они, всего лишь нормальные люди, нормальные педагоги и нормальные ученые. Просто мы начали забывать, что такое норма. Они – это преподаватели и ученики Лаборатории экологии морского бентоса (ЛЭМБ) Санкт-Петербургского городского дворца творчества юных.
Лаборатория – одна из старейших в нашей стране постоянно и плодотворно работающих юннатских организаций. ЛЭМБ имеет свои традиции, приоритетные темы исследований, полевые базы и оригинальную учебную программу. ЛЭМБ на равных входит в научное сообщество биологов, работающих на Белом море – для юннатского кружка случай уникальный. Впрочем, это давно уже не кружок. По сути, ЛЭМБ является научной школой, где вместе работают школьники, студенты, взрослые исследователи
Мне представляется, что у феномена ЛЭМБ есть два истока. Кажущийся невыполнимым, но вполне логичный «принцип английского газона»: всего лишь стричь и поливать каждый день, но так 300 лет. Реально существующий, но абсолютно непостигаемый на уровне логики феномен воздействия личности, некоего излучаемого ею тока.
Шеф
Мне кажется, что все началось не с организации кружка, а с личности Евгения Александровича Нинбурга. Да простит мне он, не склонный к сантиментам, эту высокопарность, но я думаю, что он Учитель и Ученый – милостью Божьей. Именно его человеческие и научные качества заложили дух, которым по сей день живет ЛЭМБ, послужили фундаментом столь удивительного для юннатского кружка долголетия и еще более удивительной научной продуктивности. Сейчас, когда Лаборатория отметила свое 40-летие, уже невозможно представить, что ее могло не быть. Между тем, как рассказывает сам Евгений Александрович, началось все случайно.
«Я вовсе не собирался идти по учительской стезе. После окончания Университета оказался по распределению экскурсоводом в Зоологическом музее. Наукой тогда пахло только в отдаленном будущем, и где-то через полгодика мне предложили руководство юннатским кружком. А когда я стал отбрыкиваться, тогдашний ученый секретарь - тетка хитрая, мне сказала: "Слушай, ты же был юннатом?" - "Был", - сказал я. "Вот тебя кто учил?" - Я назвал своих учителей. - "Ну, а теперь, - сказала она, - время отдавать им долги". Это меня как-то очень поразило, и я согласился».
Вот так, в 24 года, стал вчерашний студент учить детей. И очень быстро пришел к выводу, что на лето ребят в городе оставлять нельзя, им станет просто скучно. Нинбург повез ребят на Белое море, в Кандалакшский заповедник. В той, самой первой экспедиции возникли многие из традиций ЛЭМБ, существующие поныне. Одна из них – ведение бортжурнала экспедиции. Я видела эти бортжурналы. В тесноватом помещении Лаборатории они занимают несколько больших полок и хранят в себе жизнь не одного поколения учеников и практически всю сознательную жизнь их Учителя. Основной текст писали ребята, Нинбург заносил туда приказы по экспедиции. В журнале 64 года его записи трудно отличить от детских, даже почерк еще школьный. А вот очаровательный пример его приказов:
Приказ №6
В связи с тем, что в Заполярье установилась африканская жара
и у Эммы Николаевны порвались брюки, приказываю:
Всем с сегодняшнего дня штаны снять и перейти на форму №3 –
трусы, в крайнем случае еще и майка.
24.7.64, остров Ряжков
Е.Нинбург
Шеф вместе с детьми веселился вовсю. «А Вас не пугали такие вещи, как ответственность, например, - спрашивала я Евгения Александровича, - все-таки дети…» – «Должен сказать, что, к счастью, вероятно по молодости и свойственной молодости некоторой глупости, я об этом не задумывался. Вероятно поэтому и не испугался».
Только что начавшаяся карьера веселого молодого учителя могла оборваться в самом начале. Еще одна счастливая случайность, что этого не произошло. В 1965 году Евгения Александровича выгнали с работы «за недонесение об антисоветской деятельности» его друзей. Антисоветская деятельность заключалась всего лишь в попытке самостоятельного осмысления исторических событий, но по тем временам это было серьезно. Непосредственные участники получили вполне солидные сроки, а Е.А. сказано было буквально следующее: "В науку не лезьте - не пустим, и до педагогики Вас тоже не допустим". Еще через год страсти несколько поутихли и Е.А. предложили работу в интернате при Ленинградском университете.
В интернат перебрался не только Евгений Александрович. Вместе с ним там продолжил жизнь и кружок, уже в интернате получивший названия Лаборатории. Переименовать решили совместно с ребятами, уровень их самостоятельных работ был настолько высоким, что название кружка оказалось неуместным. Позже Евгений Александрович дважды менял место работы – вместе со всей Лабораторией. И я понимаю почему. Нинбурга дети обожают. Дети - это и 14-летние девочки, впервые взятые в экспедицию, и взрослые бородатые дяди, которые так и не смогли расстаться с жизнью этого необычного коллектива. Однажды я пыталась узнать у них, чем же так хорош Евгений Александрович, за что его любят. Не получив ни одного связного ответа, обратилась к нему самому. «А черт его знает, - весело сказал Нинбург. - Вообще-то, я им не вру никогда...»
Не врет. Однажды я обратила внимание на его пепельницу. Небольшая металлическая лодочка ничем особенным не выделялась, кроме одного – Е.А. постоянно таскал ее с собой во всех перемещениях экспедиции по разным районам Белого моря. Я спросила. Пепельницу подарили ему дети – участники 4-ой Беломорской экспедиции в 1968 году. И наказали всегда возить ее с собой. Где те дети? Помнят ли свой подарок? Е.А. возит его с собой уже 37 лет.
Думаю, именно благодаря подобной честности в отношениях с учениками Лаборатория приобрела свою нынешнюю структуру, в которой находится место и взрослым и детям. Появилось для них даже свое нежное наименование – «нинбуржата». Сейчас Евгений Александрович любит при всяком удобном случае подчеркивать великое преимущество юннатских групп – возможность долговременной работы на одном участке, которая давно приелась бы взрослым исследователям или была не под силу чисто физически. Сорок лет брать пробы в одном и том же месте, посвятить этому всю свою жизнь, кто же это потянет! А дети меняются, приходят новые, для которых и работа внове. Довод убедителен, тем более, что подкреплен более чем убедительными доказательствами работы ЛЭМБ, слушатели согласно и убежденно кивают, и в этот момент как-то совсем не приходит в голову, что руководил-то этими работами, непосильными для взрослого, именно взрослый, все годы один и тот же человек – Евгений Александрович. Значит, ему под силу? Значит, ему не приелось? Он видел все эти годы то же самое море. Он все эти годы решал одни и те же, вечно новые и неожиданные проблемы, видел тех же, вечно неожиданных детей.
«Нинбуржата»
В составе Лаборатории ежегодно занимается около 150 ребят в возрасте от 11 до 18 лет. Первое впечатление от встречи с этими детьми – ошеломленность. Конечно, бывают вундеркинды. Но все-таки гораздо чаще в искусстве (эмоциональном), чем в науке. И все-таки именно Wunderkind – чудо-ребенок, то есть нечто исключительное, из ряда вон. Единицы, странные и непонятные сверстникам, почти монстры. Но столько сразу, все? Но – обычные, симпатичные, без экзотических хворей и неземной отрешенности? Не бывает! Бывают. Обычные, хихикающие, бегающие, болтающие вундеркинды. Бодро тараторящие латынь и свободно владеющие статистическими методами. Не вундеркинды. Обычные, нормальные дети.
Вспомните среднестатистическую стайку подростков на улице современного города. Вспомнили? А в Лаборатории почему-то никто не курит (хотя Е.А. дымит как паровоз). Почему-то все разговаривают на хорошем правильном русском языке. И даже, почему-то, почти у всех девочек длинные волосы…. Двадцать пять лет я наблюдаю нинбуржат. Разных возрастов и в разных ситуациях. Это люди, на которых можно положиться. И это не только мое мнение. «Выпускников ЛЭМБ сотрудники деканата умеют отличать не только по зачетным книжкам и прочим студенческим табелям, но и по внешнему виду, и по тому, как они участвуют в общефакультетских делах. Если приходится грузить или разгружать машину, те студенты, которые приходят – это выпускники ЛЭМБ. Если приходится что-то экстренно двигать, перемещать, носить, те люди, которые приходят сразу же – это выпускники ЛЭМБ. Если нужно представлять факультет на олимпиадах, на научных конференциях, люди, которые оказываются там – это выпускники ЛЭМБ».[1]
Так может, сюда сразу отбирают каких-то необыкновенных детей? Нет, не отбирают. При приеме берут абсолютно всех желающих. Но, как говорит Е.А., «во-первых, к нам не каждый придет. Человек должен иметь какой-то интерес к природе хотя бы, чтобы к нам прийти. Во-вторых, у нас довольно сильный естественный отсев. Очень многие ребята понимают, что такой образ жизни не для них и уходят из Лаборатории».
Этот образ жизни – это что? Это неписанные, но непреложные правила поведения. «Мы сразу на первом занятии говорим, что у нас не принято говорить фразу: «А почему я?» То есть можешь придумать как угодно отказаться, но «почему я?» не говори. Обычно люди, поскрипев мозгами, понимают, что проще взять веник и подмести. Не принято откровенно халтурить. Когда кто-то за что-то берется, то он отвечает за свои действия и ту продукцию, которую он производит»[2]. Их образ жизни – это напряженная многочасовая работа в городе, лекции и выполнение самостоятельных работ, доклады и публикации. Их образ жизни – это работа на выездных практических занятиях и в экспедициях. Может показаться, что экспедиции как раз и есть наиболее привлекательная составляющая образа жизни ЛЭМБ. Действительно - море, лодки, паруса, костры и палатки… Романтика! Однако большую часть экспедиционной жизни занимает совсем не романтичная, а весьма будничная, утомительная и однообразная работа по разборке проб и еще менее романтичные хозяйственные дела, и все это в крайне суровом графике, иначе просто не успеть.
Да и к романтике отношение в ЛЭМБ весьма скептическое. «Романтика – это плохо подготовленная экспедиция» - фраза, которая могла родиться только в ЛЭМБ, потому что в море они выходят не за острыми ощущениями, не за спортивными рекордами и коллекцией фотографий, а за научным материалом.
К тому же жизнь в экспедиционных условиях требует множества навыков совершенно не свойственных современным городским детям. «Многие дети не умеют мыться. Смотришь, из бани идет такой же чумазый, как туда заходил. Ты мылся? – Да, мылся. – А как ты мылся, расскажи, пожалуйста. – Ну, взял, голову помыл. – А дальше? – А дальше все. Понятно, что все городские дети не умеют в руках пилу держать, топор, этому учатся легко. Но вот чисто бытовые вещи, постирать носки иногда, это в голову не приходит вообще, это мама делает на стиральной машине.… Есть исключения, конечно. Есть люди, с которыми сразу никаких проблем. Это люди, родители которых были в экспедиции у Евгения Александровича»[3].
Те, кто прошел школу ЛЭМБ, независимо от того, стали они биологами или нет, становятся другими людьми на всю жизнь. На праздновании 35-летия Беломорских экспедиций Татьяна Долинина, участница экспедиции 66 года, сказала: «На прошлой неделе к Евгению Александровичу привели познакомиться моего внука. Который теперь только о нем и говорит, и говорит, что он теперь будет ходить каждую неделю к профессору (так он переиначил слово «шеф»). Я очень надеюсь, что третье поколение (поскольку дочка моя тоже училась у Нинбурга) тоже пройдет через школу беломорских экспедиций. Главное, чему они учат – работать. Неважно, кем ты потом будешь. Писать этикетки полезно в любой профессии. Спасибо вам».
Уютный дом науки
На сегодняшний день у ЛЭМБ более 500 выпускников. Они провели более 100 многодневных экспедиций, взяли более 1000 разнообразных проб, драгировок, станций. Выпускники ЛЭМБ преподают в 15 ВУЗах страны. Среди окончивших Лабораторию 5 докторов наук, около 30 кандидатов, более 100 ученых. Только по непосредственной тематике Лаборатории руководителями ЛЭМБ, ее выпускниками и школьниками опубликовано около 100 статей на разных языках, в разных научных изданиях. Вся научная продукция выпускников ЛЭМБ составляет более 2000 статей и книг.
Как можно научить работать? Заставить – да, можно, но не 40 же лет подряд и не с таким эффектом. Может быть ЛЭМБ дает возможность реализовать то, к чему стремятся сами дети? Но разве дети стремятся к этому? С точки зрения стороннего наблюдателя то, чем занимаются в ЛЭМБ, совершенно не понятно, крайне скучно и уж ни при каких условиях не может быть интересно подростку. Вот они выходят в море брать пробы. Зачерпывают со дна какую-то грязь и везут ее в полевую лабораторию. Раскладывают эту грязь по разным ванночкам и рассматривают ее в микроскоп. Вынимают оттуда нечто крохотное, что они называют «зверями», и опять же раскладывают по разным ванночкам. И так – часами! По 3-4-5-6 часов, пока вся грязь не будет разобрана. После чего отправляются за новой пробой. Может быть для единиц, сдвинутых на науке это и интересно, но для всех?
«Бывает и так, что человеку неинтересно то, чем мы занимаемся, - рассказывает Е.А., - но ему очень не хочется покидать коллектив и не хочется терять возможность работать, приносить реальную пользу. Ведь когда мы говорим детям, что учеба - ваша работа, они нам не верят. И когда мне это говорили, я тоже не верил. И правильно делал. Потому что учеба есть учеба, работа есть работа. Результат учебы - тройка или пятерка, результат работы - некий продукт. И, в конечном счете, неважно - будет это сделанная лавка, табуретка или написанная научная статья, все равно это некий продукт. Мне думается, что для ребят, для их самосознания, это тоже очень важно».
Какой может быть продукт у раскладывания грязи по ванночкам? Например, такой. В 60-х годах, когда начались экспедиции на Белое море, Кандалакшский заповедник поставил перед ЛЭМБ первую научную задачу – необходимо было составить полный список видов бентоса (донного населения) заповедника. Раньше подобные работы в этом районе не проводились. На выполнение этой задачи ушло почти 30 лет. В 2000 году издан аннотированный список бентоса Кандалакшского заповедника. На сегодняшний день это самый полный из региональных списков Белого моря. Он содержит около 550 видов животных.
Да, это продукт. Но продукт, на создание которого ушло 30 лет, может ли сделать интересной такую адову работу сегодня? Все думалось, что есть что-то еще, и это что-то я ощутила, когда пришла к ним в городе, в Городской Дворец творчества юных. В великолепном Аничковом Дворце на Невском проспекте, ЛЭМБ принадлежат только две небольшие комнаты, да еще – Музей моря, созданный силами Лаборатории. И вот там, в этом музее и в этих двух комнатах, в тесноте от оборудования, книг, архивов, детей и взрослых – там хорошо. Там хочется быть. Там, как это бывает в старых деревенских домах, очень хорошо структурированное и обжитое пространство – продуманное до мелочей, удобное, с массой интереснейших деталей. Там можно пребывать часами, и все время находить для себя что-то новое и увлекательное. И хотя меня вполне устраивают моя собственная жизнь и работа, в какой-то момент я остро пожалела, что не могу остаться в ЛЭМБ навсегда.
То, что мне дано было лишь на уровне ощущения, предельно внятно сформулировал Вадим Михайлович Хайтов – воспитанник ЛЭМБ с 1986 года, а с 1999 года - заведующий ЛЭМБ. «Самые яркие исследователи, которые сейчас работают, так или иначе связаны с педагогикой. Я думаю, что наука и педагогика должны быть связаны стопроцентно. Ведь это только в двадцатом веке наука стала профессиональной деятельностью, раньше не было такого. Обычно были преподаватели университетские или преподаватели реального училища, которые параллельно занимались своими изысканиями. По-моему, это естественное состояние. А если наука - это работа такая, то она приедается. Человек съезжает на одну узкую тему, которая дает ему возможность отработать свои две статьи в год. Я считаю, что наука должна быть не то, чтобы хобби, тогда дилетантство возникает, а скорее таким уютным домом, куда человек приходит не на работу, а получить удовольствие».
