Сенаторова (Шкапа) Галина Моисеевна

Воспоминания о работе в Кандалакшском заливе и на Айновых островах в 1959 г.

Запись воспоминаний - июль 2022 г.

 

Галина Моисеевна Сенаторова (Шкапа), 1937 г.р. – педагог, ветеран педагогического труда, отличник народного просвещения СССР, дважды лауреат всесоюзного конкурса «Директор года». В июне 1959 г., будучи студенткой Московского областного пединститута им. Крупской, проходила практику в Кандалакшском заповеднике, на Айновых островах.

 

После нашего разговора Галина Моисеевна отыскала свой полевой дневник 1959 г. С помощью сына, Виктора Гладкова, она расшифровала этот дневник, с его текстом можно познакомиться здесь>>

 

 

Это было очень давно, больше 60 лет назад. Вскоре после войны.

Я училась в Московском педагогическом институте на биолого-географическом факультете. И у нас в институте пошли слухи, что будет командировка. Для тех, кто умеет плавать, выносливый – те смогут попасть в эту удивительную экспедицию, на практику. А я человек любознательный, и я задумала туда попасть. В прошлом году ездила другая девушка, и я случайно услышала её рассказ о том, как она была в заповеднике, и у меня появилась цель туда тоже вырваться, увидеть что-то новое, необозримое, неизведанное. Меня тянуло что-то новое, то, что никто никогда не увидит.

 

Галина Сенаторова (Шкапа). Фото с институтской доски почета.

 

 

Я в институте прошла конкурс – по выносливости, по активности. Изъявили желание поехать несколько девушек, но нужно было уметь плавать. А я воспитывалась в Подмосковье в детском доме. Очень хороший был детский дом и рядом Москва-река протекала. Поэтому я умела плавать. Мы и на лодках плавали, и на реке, в походы ходили, поэтому я была выносливая. Студенты, с которыми я училась, все были из Москвы, но я была единственная воспитанница детского дома и всё умела – петь, танцевать, плавать. И я одна конкурс выдержала.

Я училась старательно, общественница была, активная, но материально нуждающаяся. Но, несмотря на это, я все-таки сумела приобрести необходимый комбинезон, необходимый минимум того, что нужно было – минимум денег, одежды.

 

Я вспоминаю то время, когда я ездила. Это был период, когда не так все было подготовлено, но у меня была энергия и желание вырваться и поехать куда-то дальше Подмосковья. Увидеть что-то новое, неизведанное. И поэтому я отважилась туда поехать. А все студенты моего курса должны были быть на практике в Подмосковье. А я поехала на Баренцево море.

 

Сейчас я удивляюсь, откуда у меня появилась такая смелость – одна, без каких-либо сопровождающих, только интуиция и советы.

Сначала приехала в Кандалакшу, ночью, были белые ночи. Никаких сопровождающих не было. Но я сама как-то нашла дорогу, мне рассказали, как искать этот заповедник. Я познакомилась с сотрудниками заповедника, там были три женщины, но имен я уже не помню. Я им сказала, что мне хочется попасть на море, кольцевать гаг. Я хочу узнать, что это за птицы и как они живут, и как их кольцуют.

В Кандалакше я пробыла какое-то время, а потом надо было ехать по маршруту: Кандалакша-Мурманск-Печенга-Лиинахамари. От Печенги надо ехать узкоколейкой до Лиинахамари, а там договориться с пограничниками, чтобы посадили на сейнер до Айновых островов. В Линахамари, чтобы доехать до погранзаставы, ловила попутку, остановился грузовик. Когда доехали, я достала деньги, а водитель говорит: «Здесь Север. Денег за такое не берут. Расстояния большие — никаких денег не хватит». Сейчас я уже не помню многих подробностей той поездки, но помню, какой удивительный народ на Севере - внимательный, заботливый. И вот это меня покоряло – это радушие и абсолютная безопасность.

Пограничники в Лиинахамари договорились с каким-то рыболовецким сейнером, и на этом сейнере мы дошли до Айновых островов, а там шлюпкой меня доставили на берег. С этими же рыбаками я договорилась, что 25 июня они меня заберут.

 

Вид с берега о. Малый Айнов на о. Большой Айнов. Фото: Александра Горяшко.

 

 

На Айновых островах была научный сотрудник, звали её Надежда Николаевна[1]. Помню, как она мне показывала с острова: «А вон виднеются берега Норвегии!». Не помню, как мы ели, что готовили, для меня это было не главное. Я росла в войну, когда немцы были на Украине, я знаю, что такое голод. В детском доме тоже всякое бывало. Поэтому я не боялась трудностей.

 

Надежда Николаевна была грамотным научным сотрудником, а я всего лишь студенткой. И я выполняла все её задания. Она рассказала, что мне надо завести тетрадь и записывать все наблюдения. Надо найти и посчитать, сколько гнезд гаги, следить, как они откладывают яйца… Она рассказала мне об особенностях этих птиц, я всё это впервые услышала и узнала. Задание было — следить за гагой-наседкой. Покидает ли она кладку, если да, то на какое время, если нет, то как кормится. Надежда Николаевна объяснила, что одна из целей нашей работы — определение возможности или невозможности искусственного разведения гаги.

Надежда Николаевна особенно подчеркивала осторожность гаг. Я подбиралась к ним осторожно, опасаясь спугнуть. Устраивалась неподалеку с блокнотом и карандашом, записывала. Надо было фиксировать всё: количество гнезд, количество брошенных гнезд, количество яиц или птенцов в гнезде. Сколько времени проходит от первых трещинок в яйце, до окончательного вылупления птенца. Были белые ночи, и я наблюдала круглосуточно. Меня поражало, что гага никогда не закрывала глаза, и всё время смотрела на меня. А я боялась шелохнуться, чтобы её не спугнуть. Однажды было, что смотрю, а гаги нет, исчезла. Это значит, что я сидя уснула, не шевелясь, а она тихо снялась и ушла, не разбудив меня. Как я расстроилась — что скажу Надежде Николаевне?!

 

Гага на гнезде. Фото: Александра Горяшко.

 

 

Я там поняла, что такое гагачий пух, как собирают этот пух. Он же не чистый, гага выщипывает этот пух из своего брюшка и кладет в гнездо, и он там смешивается с природным материалом, веточками всякими. Тепленький такой. Надежда Николаевна меня учила, как надо собирать его аккуратно, как надо к гнезду подбираться тихо, чтобы не спугнуть, чтобы гага не бросила кладку.

 Я ещё опыта не имела, и мне нужно было, допустим, гагу окольцевать. Вот птица взлетает, я за ней. Она невысоко летит, и я могу ее поймать, как меня учила Надежда Николаевна. Но трава высокая, а в траве камни, я спотыкалась, падала и поэтому не всегда могла поймать эту гагу. У меня все ноги были в синяках от этих камней. Но я очень старательно работала, чтобы выполнить задание.

 

    

Берега и травы Айновых островов. Фото: Александра Горяшко.

 

 

Наконец наступило 25 июня. И какой-то сейнер встал на якорь ввиду острова. Не знаю, тот, с которым я договаривалась, или другой, но шлюпку не спускали. Надежда Николаевна стала жестикулировать, показывала на меня, моряки по очереди смотрели на нас в бинокль. Потом всё-таки спустили шлюпку, привезли нам ведро свежей малосольной селедки. Последние дни у нас на острове кончились продукты, и мы питались одним диким луком, начали уже кровоточить десны.

 

Старый катер "Ярославец" на берегу о. Малый Айнов. Фото: Александра Горяшко.

 

 

Меня забрали на сейнер, там сразу привели в кубрик. Вышел кок, посмотрел на исхудавшую студентку, сказал: «Сейчас накормим». Принесли какую-то еду, в том числе и ту самую селедку. Я её глотала, не пережевывая, огромными кусками, как чайка, рыбаки смелись. Так же весело они повели меня потом к борту — «травить». Эти слова — «травить», «кок», «кубрик» — я тогда узнала и запомнила на всю жизнь.

 

Дошли до Лиинахамари. По причалу меня вели под руки, несли мой тяжёлый рюкзак, а встречным объявляли: «Встречайте москвичку! Муравей с огромной ношей!». Так они меня называли, «муравей с огромной ношей», потому что я везла в формалине огромное количество образцов флоры и фауны для института. В институте мне для этого давали формалин, и я в бидоне привезла ламинарию, морских звёзд, ежей, рыбку колюшку –всё, что во время отливов находила на берегу острова. Спрашивала разрешение у Надежды Николаевны, можно ли всё это взять для института и для себя. Всё было очень строго, я все правила изучила.

 

Выдутые яйца короткохвостого поморника (вероятно) и гаги, которые Галина Моисеевна хранит больше 60 лет.

Фото: Виктор Гладков.

 

 

Ещё я оттуда привезла выдутые яйца гаги и чайки, я их храню всю жизнь. Мы часто переезжали с квартиры на квартиру, но я умудрилась сохранить вот те выдутые соломкой яйца и я их храню, они у меня в целости и сохранности. И немного гагачьего пуха привезла. Позже, когда уже работала в школе, оформила там уголок, где всё это показывала.

 

Когда добралась из Линахамари до Мурманска, на главпочтамте на площади «Пять углов» получила накопившиеся для меня письма до востребования. На конвертах надпись: «Хранить до прихода с моря».

 

Конверт одного из писем, дожидавшихся Галину в Мурманске.

 

 

[1] Надежда Николаевна Скокова, 04.12.1924 г.р., г. Москва. Кандидат биологических наук. Окончила биологический факультет Московского городского педагогического института (1948). Научный сотрудник Кандалакшского заповедника в 1958-1961 гг.

 

 

 

на главную страницу