К.М. Дерюгин. Дневник. Путешествие в Соловки, по Мурманскому берегу и из Колы в Кандалакшу, чрез Лапландию. 1899. Мурманский областной краеведческий музей.

Путешествие в Соловки, по Мурманскому берегу и из Колы в Кандалакшу, чрез Лапландию

 К. Дерюгин

1899 г.

 /первые листы дневника вырваны/

            стр. 1

…кову галерею. Дивныя вещи хранятся в последней. «Убиение Грозным сына Иоанна» производит подавляющее впечатление. Так тонко разработанной в психологическом и техническом отношении картины я не видел нигде. Хороши также картины Сурикова: «Пос. Мар…/неразб/», «Стрельцы» и др.

            С вечерним поездом прибыл Дм.Дм. Педашенко, который присоединился к нам и мы вместе через час (в 9 ½) выехали на Ярославль.

            В Москве же я встретил А.С. Држевецкую, также направляющуюся на Мур. к супругу. Не смотря на все зло, сделанное

стр. 1а

ими мне, я стараюсь забыть старое и с А.Сер. обхожусь так, как будто между нами никогда ничего и не происходило.

На другой день, часов в 5 дня, прибыли в Ярославль, перебрались на пароходе через Волгу на Вологотский вокзал, после чего через час направились дальше на Вологду.

            Почти от самой Вологды до ст. Исакогорка (последняя к Архангел.) идут непрерывные леса, то с преобладанием сосны, то ели, то нек. лиственных пород. Селения уже совершенно отсутствуют и только полотно ж. дороги с редкими стор. путевыми будками и станциями оживляют эту однообразно-величественную картину глухого таежного леса.

            стр. 2

            Вследствие разлития Сев. Двины поезд не доходит до ст. Архангельск и останавливается на ст. Исакогорка. Дополнительный поезд доставил нас до пароходной пристани (вер. 2), где мы пересели на пароход, на котором и направились в Архангельск. Пароход принадлежит ж. дороги и на нем распоряжается обер-кондуктор, который отбирает железнодорожные билеты.

            Двина еще в полном разливе и дней 10 до нашего приезда невозможен был переезт. Местами на берегу еще лежит снег. Почти час (с 10 ч.-11 ч. ночи) мы плыли по дельте в совершенно светлой северной ночи. Солнце всего лишь часа на 2 сходит с

            стр. 2а

горизонта, но обе зари на столько ярки, что совершенно незаметен переход от вечера к ночи и утру.

Часов в 11 н. 3-го июня мы прибыли в Архангельск и остановились не далеко от пристани в Беломорских номерах Монахова /?/, наняв большую и светлую комнату за 1 р. 50 к. Расположившись на скоро, отправились в прекрасный ресторан «Повар». Не смотря на то, что было уже 12 ½ ч.н., на столько светло, что мы просидели за ужином до 2 ½ ч.у. без всякого искусственного освещения.

            По своей планировке я думаю нет более оригинального города, чем Архангельск. При ширине всего каких-нибудь ¼ вер., он вытянулся в длину, вдоль берега,

            стр. 3

верст на 5. Дома, кроме казенных учреждений, деревянные, но довольно чисто содержимые. Главная улица «Троицкая» тянется во всю длину города. На небольшой площади, куда выходят фасадами дом губернатора, гимназия, губернское управление и пожарная/?/, стоит памятник Ломоносову весьма грубой, аляповатой работы и неопределенно-глупый по идее. Ломоносов стоит в тоге на голое тело, с непокрытой головой, одним словом типичный античный римлянин, что ясно сказывается и в острых римских чертах. Перед ним коленопреклоненный ангел, подающий лиру. Многие из простого народа говорят с недоумением /неразб./

            3а

            Вдоль берега расположилось на реке масса барж и мелких парусных судов. Виднеется несколько пароходов, которые главным образом стоят в Соломбале, соединенной с городом мостом. Эта часть города, расположенная на острове служит пристанью для различных иностранных пароходов, мурманских и Соловецких, которые пристают к своей пристани на монастырском подворье. В городе много старинных церквей, всюду шатаются попы и монахи.

            5-го утром съездив в Соломбалу на маленьком пароходике, мы узнали, что единственный пароход, идущий в Соловки, - монастырский «Михаил Архангел».

            4.

            В Соловках нам надо уложить всю «Биологическую станцию» и после того лишь мы можем отправиться на Мурман.

            Вещей у нас целый воз.

            Кроме того берем в Соловки 30 пустых ящиков для укладки станционного имущества. Монахи обещали взять их на пароход, но ведь это такой народ, которому слова нельзя поверить.

Вообще, что может быть ниже нашего духовенства вообще и монашества в частности. На моих глазах произошла следующая сценка. Во время наших переговоров с капитаном «М. Архангела», здоровым, коренастым монахом, обладающим светлорусым курчавым волосом, обильно смазанным маслом, к нему подошел старенький, в очках, монах – отец столяр, и

            стр. 4а

закричал ему во все горло, тряся за руку: «Эх, отец Ардалион, вези ка меня скорей в монастырь; пропился я здесь совсем». Надо заметить, что все это происходит на глазах тысячной толпы богомольцев, долженствующих отправиться на пароходе в Соловки. Какая профанация религиозных чувств народа!...

            Узнав, что пароход отходит часов в 12 и что ящики будут приняты мы отправились домой, уложить вещи и часов в 11 прибыли снова на пристань. Не смотря на обещание принять ящики (30 шт.) в конце концов монахи отказались от них и мы были поставлены в безвыходное положение.

            Впрочем они обещали отправить их на другой день со своим пароходом «Соловецкий». К счастью мы оставили

            стр. 5

Починкова, чтобы он присутствовал при отправке. Как оказалось монахи и на следующий день отказались принять ящики и Починкову кое-как, с большими хлопотами, удалось переправить их обратно/?/ на Мурманскую пристань и погрузить на «Владимир». Вот каково отношение святых отцов к публике и своим обещаниям.

            Итак 5-го, в ночь на 6-ое, мы выехали на «М.Архангеле» в Соловки.

            Вследствие загоромождения Белого моря льдами в Архангельске скопилось несколько тысяч богомольцев. Что за дикую картину, которой нам пришлось быть свидетелями, представляет посадка

            стр. 5а

            этих несчастных темных людей на пароход. Трюмы и палуба вмещают только 600 чел., но туда сажают еще сверх комплекта 250 чел. и получается 850 чел., что для такого парохода, как М.Архангел, является колоссальной.

            Людей грузят в трюм, как каменный уголь или мучные мешки. Об сидении не может быть и речи. Стоят плотно прижавшись друг к другу плечами. Смесь человеческого пота, овчинных и валенных одежд, специфический запах больных, которых масса среди богомольцев, и всевозможнейшия др. газы несутся из люка трюма и даже на открытом воздухе около него не возможно простоять и минуты. Надо вообразить себе,

            стр. 6

            что делается здесь во время качки и приступа морской болезни. Я не решаюсь даже изображать этой картины, так она отвратительна. Тем не менее даже такой скотской переправы добиваются тысячи и происходят такие картины, возмущающие душу самого холодного эгоиста. Не говоря уже о том, что билеты берутся с боя и получаются /…?/ /…?/, после закрытия кассы происходят потрясающие сцены. Более слабые, уже несколько дней, может быть, сидевшие в ожидании очереди, остаются снова до следующаго парохода, тогда как более здоровые и сильные проходят искус и отправляются с первым. Бывают случаи, что матери попадают на пароход

            стр. 6а

а ребенок нет и обратно. Я сам видел, как несколько старух валялось в ногах у отца кассира, высокого монаха с важным строгим лицом и большими очками на носу, и с ревом и стоном молили выслушать их. Сквозь плач и причитания я мог понять, что они получили билеты, а дети их нет!

            Однако пароход двигается в путь.

            Отец Ардалион – капитан М.Архангела, хвативший перед отправлением «веселящего зелья» до потери способности произношения членораздельных звуков, вдруг отрезвился и я его застал на вышки, отдающим громким голосом приказания рулевому. «Поверни носом, - кричит о.Ардалион,

            стр. 7

есть поверни носом» отвечает ему рулевой; «так держи» снова кричит о.Ардалион; «есть так держи» доносится из будки голос рулевого и т.д. и т.д.

            До открытого моря на пароходе часа 1½ - 2. Дельта Северной Двины заполнена массой островков, мы идем среди них по узкой протоке.

            Уже солнце давно поднялось, когда мы кое-как в пятером расположились в большой архимандритской каюте. Часов около трех пароход немного покачало, но из нас никто не заболел морской болезнью.

            Проснувшись часов в 9, мы увидели дивную картину: море на значительное протяжение

            стр. 7а

было прокрыто льдами, на которых играли лучи яркого солнца. Особенно красивы отдельные большие льдины, резко вырисовывающиеся на темносинем фоне моря.

            В виду Соловецких островов море еще больше заполнено льдами и к западу белеют одни ледяные поля.

            Обогнув с южной стороны остров мы мало по малу подошли к монастырю и стали у небольшой гранитной пристани, где стояли уже два парохода: монастырский «Соловецкий» и какой-то норвежский «Kristianio»/?/. Монастырская гавань «Благополучия», хотя весьма незначительна, но удобна для небольших пароходов, так как представляет

            стр. 8.

собою заливчик, защищенный с моря рядом каменных островков, т.н. «луд»: «Бабья луда», «Воронья-луда» и др.

            Сам монастырь расположен по самому берегу заливчика. Его старинные колокольни и церкви с зелеными куполами, окруженные высокою каменною стеною, на углах которой возвышаются башни с конусообразными железными, выкрашенными в красную краску, крышами, выглядят весьма оригинально и эффектно. Прямо у пристани стоит Спасо-Преображенская гостиница, а дальше, налево от монастырской стены идут другие постройки; гостиница «Петербург», школа и т.д.

            стр. 8а

С парохода мы переехали к себе на Биологическую станцию, здание которой расположено по другую сторону заливчика, на небольшом мыску, прямо против фасада и главных ворот монастыря. Это довольно красивое, двухэтажное здание, в русском вкусе; в нижнем этаже живут рыбаки, а вверху помещается станция.

            Верхнее помещение состоит из 7 больших светлых комнат, обставленных в достаточном количестве мебелью и лабораторной посудой. И вот, все это, благодаря дикой некультурности монахов, приходится увозить или уничтожать. Пять дней работали мы впятером над укладкой лаборатории и едва успели приготовить к отходу парохода. Вышло всего около 50 или

            стр. 9

при запаковано 40 больших ящиков. После укладки вещей я с Починковым ходил осматривать монастырь.

            Главный собор весьма богато украшен, а также и раки пр. Зосимы и Савватия. Особенно оригинальны по своей чудовищной дикости мистическия картины в особых галереях. На них фигурируют главным образом черти, скелеты, мертвецы, подвижники, святые и до изящных барышень включительно. Есть напр. такой сюжет: 1) небольшая гора с церковью, по склонам масса чертей разставляют сети для поимки людей. 2) Стоит монах, а в него стреляет из лука барышня: на голове у ней модная шляпка со страусовым пером и подписано: «плоть»; по другим трем сторонам какия то иные, подобные же аллегории.

            стр. 9а

3) Один почтенный господин с громаднейшим бревном, торчащим из глаза, укоряет другого – молодого, у которого в глазу виднеется веточка.

            Много и другой, подобной же ереси на картинах этой действительно достопримечательной в известном смысле галлереи, описанию которой можно было бы посвятить целую книжку.

            Что действительно представляет интерес, так это – соловецкие чайки (L. argentatus), которые поразительно приручились и теперь гораздо менее пугливы, чем наши домашние птицы (куры, утки и т.д.). Целыми массами гнездятся они в ограде самого монастыря, частью в садике, часть на папертях или у самой дороги,

            стр. 10

где проходят тысячные толпы богомольцев. Здесь же они сидят на яйцах и выводят детей. При моем посещении (14 июня) большинство уже было с пуховыми детьми, другие еще высиживали; остальная же масса разгуливает между ногами посетителей и выпрашивает хлеб или булку, которую охотно принимают прямо из рук. Громкий хохот этих чаек, чередующийся с каким-то кошачьим мяуканьем безпрестанно оглашает монастырь и ближайшие окрестности. Не смотря на свою отдаленность и славу святыни, пьянство и другие человеческие слабости процветают здесь, если не в одинаковой, то во всяком случае не в меньшей мере.

            стр. 10 а

Но тем все это отвратительнее, что прикрывается ходульною святостью. Предложишь ли рюмку водки или деньги за какую-нибудь услугу, всегда получишь один и тот же ответ: «нет, не пью, спаси Господи», или «нет, не надо, спаси Господи», а между тем и пьет и берет превосходнейшим образом, да и еще просит.

            Не успели мы приехать, как уже явились нек. монахи с просьбой снабдить водкой, но, конечно, не для бренного чревоугодия, а для крайней надобности, напр. излечить мозоль, натереться после простуды, вспрыснуть ягоды и т.п.

Не говоря уже об этой стороне монастырской жизни, здесь процветает также, как, вероятно, и в других подобных русских святынях, крайне грубая,

            стр. 11

беззастенчивая эксплоатация богомольцев. Торговля крестиками, ложечками, божественными книжечками и картинками, просфорами, свечами и др. монастырскими изделиями, торговля молитвами, панихидами, поминаниями за здравие и упокой, многолетними, годичными и др., идет с утра до вечера. На все свои цены и прибыли не редко весьма даже почтенныя. Мало того, послушникам продаются луминарии, обыкновенныя морския водоросли – от каких-то женских болезней, а за обнесение изголовнаго камня св. Филиппа, находящагося в часовне Иисуса Сидящаго, трижды кругом церкви (что также исцеляет от каких то болезней и, кажется, чуть ли не прекращает безплодие)

            стр. 11а

взимается особая плата. Кстати скажу несколько слов об этой замечательной часовне, более возмутительного я еще нигде, никогда не видал. Сама часовня (собственно небольшая церковь) расположена в двух верстах за монастырем среди леса, на склоне небольшого холма, у подножия которого расстилается маленькое озерко. Мы поднимаемся по ступеням и входим в церковь, состоящую всего лишь из одной продолговатой комнаты.

Направо от царских ворот, в иконостасе помещается именно та святыня, которая привлекает сюда богомольцев и от которой самый храм получил наименование – это восковая фигура Иисуса Сидящего во весь челове-

            стр. 12

ческий рост. Более возмутительного зрелища, повторяю, я не наблюдал. Не говоря уже о том, что вся фигура сделана крайне грубо, аляповато, мы видим пред собою сидящим голаго, несколько худощавого мужчину с небольшою черненькою бородкою, подстриженною а-ла Буланже, на склоненной немного на грудь голове. Тупой, безсмысленный взор глаз придает лицу такое идиотское выражение, что фигура в совокупности с другими частями внушает непреодолимое отвращение. На плечи этого идола (иначе я не могу назвать сию фигура, ибо именно в таком духе поклоняются и богомольцы) накинута риза, но грудь и ноги обнажены. На голове лежит

            стр. 12а

терновый венок и капли крови якобы капают на пол.

Какое подлое извращение истинного учения Христа, какая мерзкая профанация религиозных чувств людей!

С тяжелым чувством покинул я этот храм, это капище, освященное псевдо истинной православной религией и отвратительныя черты Иисуса Сидящаго, как вечное осуждение и проклятие по адресу всех монашествующих и священствующих неизгладимо врезалось в мою память.

            В ночь с 12 на 13 мы хотели с ружьями проехать на Сенные острова, но ветер был настолько силен, что мы на «Естествоиспытателе»

            стр. 13

добрались лишь до Песьей луды. На море и на соседних каменных островках много кайры /?/ (Uria grylle); парочку их мне удалось добыть. Часто виднеются гага, крохали, кулики-сороки, чайки, крачки и др. Приведу здесь список птиц, наблюдавшихся мною на Соловках[1].

Somat. molissima                               Larus argentatus

Colyb. /?/ arcticus                              L. fuscus

Col. septentrionaly                             Sterna macrura

Mergus serrator                                  Stercorarius parentis /?/

Uria grylle                                          Corvus cornix

Anas penelopa                                   C. corax

Clangula clangula                              Tr. /?/ coe…/?/

A. ceracca /?/                                     Tr. montifiryellle /?/

Haem. ostralegus                               Pas. domesticus

Char. histicula                                    P. /?/ borualy /?/

                                                           Turdus musicus

            стр. 13а

На Песьей луде мы пробыли всю ночь до 3 ½ ч. утра, хотя собственно говоря ночи в нашем смысле здесь, конечно, нет. Я убил парочку кайр, Ster. macrura и Larus argentatus. Последняя свалилась довольно далеко за островом и мы на обратном пути хотели ее достать. Между тем ветер значительно покрепчал и не успели мы направиться за чайкой, как нас быстро понесло в открытое море. Положение было довольно таки критическое. Волны нередко захлестывали лодку и подбрасывали ее как щепку. На беду еще у нас были длинныя, тяжелые, карбасные веслы, с которыми мы втроем едва справлялись. Не помышляя

            стр. 14

уже о чайке мы всеми силами старались лишь выбиться обратно к Песьей луде и зайти за нее, но и это оказалось в высшей степени трудным и мы долго были в неизвестности подвигаемся ли к острову или нас несет в море.

Наконец кое-как дружными усилиями мы стали выгребаться и медленно заходить за остров. Дело пошло легче и скорее и мы уставшие /?/ пристали через час к Вороньей луде.

            16-го мы покинули Соловки. Дня за три до нашего отъезда явился медик-студент 5-го курса (монахов обязали нанимать на лето доктора, но они легко вывернулись и вместо 1500 рублей доктору платят 300 руб. вместо /?/ студенту) с оспенным больным и просил

            стр. 14а

уделить какую-нибудь изолированную комнату, т.к. иначе можно заразить всю эту тысячную толпу богомольцев. Дм.Дм. отвел им левую половину, т.е. обе лаборантския комнаты, а сами мы разместились в гостиной и двух соседних. Тем не менее, соседство такого больного не особенно приятно и мы помышляли о скорейшем бегстве. 13-го вместе с Починковым отправлена вся лаборатория на «Владимире», а 16 отходил «Соловецкий», на котором отправляемся и мы. Дует сильный NW и ожидается значительная качка. Вообще весна небывало позняя и холодная; до сих пор на Соловках нет нигде никакой зелени; березы едва распускают почки, местами лежит снег, хотя к 16 его стало уже мало.

 

 

            стр. 15

«Соловецкий» отошел от пристани часов в 10 веч. За островами качка еще была незначительная и часов в 12 улеглись спать; но к часу, в открытом море, пароход, несмотря на все его прекрасные морския качества, до того стало подбрасывать, что я, расположившись на диване каюты 1 кл., едва мог улежать и не скатиться на пол. Закрывая глаза и стараясь все-таки как-нибудь заснуть, я чувствовал во рту какую-то пакость и понимал, что наступает морская болезнь. Выбравшись из каюты я направился в уборную. В общей кают-компании свирепствовала повальная болезнь. Этот вид безпомощно лежавших и сидевших людей ускорил

            стр. 15а

пароксизм и я едва добрался до уборной. Возвратившись обратно в каюту, я застал Дм.Дм. в сильном приступе мор. болезни. Желтовато-зеленый лежал он на диване без движений и только изредка поднимал голову к тазу. Расположившись на диване против его я чувствовал продолжение болезни и по переменно с Дм.Дм. наклонялся к тазу. Со стороны это вероятно была довольно оригинальная идиллическая картинка. Только к 5 ч.у. мы заснули и встали лишь в 10 ч. За это время произошла поразительная перемена. Мы подходили к двинской дельте, волнение совершенно отсутствовало и в воздухе стояла сильная жара.

            стр. 16.

В Архангельск мы прибыли часов в 12 у. и остановились в Троицкой гост. наняв превосходный номер за 2 руб. в сутки. С вечерним поездом прибыл Дмит. Конст. Глазунов, брат знаменитаго композитора; он также поедет с нами на станцию, т.ч. теперь вся компания в сборе. 19-го в 6 ч.в. мы выезжаем в Екатерининскую гавань на пароходе «В.К.Ольга». Погода по прежнему стоит очень жаркая. Я и Починков расположились во II-к, а другая каюта в I. С нами тут двое туристов – учителя из Польши (Петров и в записи оставлено пустое место), и в I-м Кл. несколько корреспондентов, направляющихся в гавань к дню открытия. Ночью, когда в открытом море стало гораздо холоднее

            стр. 16а

мы наблюдали мираж. Парусныя суда, виднеющиеся на горизонте, казались нам в двойном или тройном виде. Верхнее /?/ изображение также весьма ясно, но перевернуто вверх ногами. Это очень оригинальное и интересное зрелище.

В ночь мы перевалили/?/ к берегу Кольскаго полуострова и пошли вдоль Терскаго берега. Погода и общая картина уже совершенно изменились. Пустынный скалистый берег покрыт большей частью снегом; стало холодно и туман надвигался со всех сторон. Около 12 ч. (20-го) пришлось остановиться; берега не видно и пароход дает тревожные свистки.

К счастью поднялся вскоре ветерок, туман несколько

            стр. 17

разсеялся и мы продолжили путь. Не доходя Святого Носа мы встретили много льдов, но они были не сплошные и пароход мог кое-как пробираться среди льдов, разбивая те, которыя невозможно было обойти. Картина получилась в высшей степени величественная. Была ночь, но незаходящее солнце из-за туч освещало гонимые ветром льды; немного дальше к востоку виднеются сплошные ледяныя поля. Я стоял на носу и любовался, как нос парохода разрезает отдельныя льдины. С шумом раскалывается льдина и отдельныя куски, бороздя и пеня изумрудно зеленую воду, отскакивают в сторону. Два дня перед нашим проездом та же «Онега» четыре дня простояла среди льдов и из-за тумана

            стр. 17а

около Святого Носа. Мы отделались необыкновенно счастливо и идем с опозданием всего нескольких часов. За Святым Носом резко заметна полоса, где сталкиваются воды Белаго моря и Ледовитаго океана. В этом месте вода сильно пенится и волны моря и океана, как непримиримые враги, сталкиваются друг с другом.

За Св. Носом чаще пошли становища рыбаков-поморов. Из них наиболее значительны Гавриловка и Териберка. Берег еще скалистее и выше и местами покрыт снегом. Около Гавриловки находится остров Гусинец с знаменитым птичьим базаром.

            стр. 18

Вероятно с этого базара масса чаек (Ris. tridactyla) вьется у берега и корабля. В Гавриловке мы стояли 4 ч. 21-го позно вечером. Через два часа пути пришли в Териберку, где еще простояли часа 4 или 5. Остановившись еще у М.Оленьяго и острова Кильдина, где живет норвежец Эриксон с семейством, мы часа в 2 дня стали входить в Кольский залив. На лево вдали, далеко врезываясь в море, виднеется Рыбачий полуост., покрытый еще массами снега.

Пройдя с пол часа Кольским заливом мы, через довольно узкий и несколько изогнутый пролив, вышли в Екатерининскую гавань.

Для стоянки судов она, повидимому,

            стр. 18а

превосходна и при значительной глубине весьма обширна, т.ч. думается, может вместить больших судов 100.

            В глубине гавани, прямо против пролива, построена городская пристань, а около нея два низенькия амбара. Несколько выше и вправо на скалах строятся гостиница, почтовая контора и еще какия то два, три здания. Ниже, от пристани/?/ вправо, устроено …? прекрасное шоссе, поднимающееся зигзагообразно на скалы и выходящее на площадь новаго города.

            Три другия стороны этой площади, состоящие из торфа, сквозь который обильно проступает вода, составляют главным

            стр. 19

образом казенныя и городския учреждения. Здесь помещаются и Полицейское Управление (конечно на первом плане) и Казначейство и Училище и т.п. В правом заднем углу этого четыреугольника расбит городской сад, состоящий из низеньких, корявых, почти спирально завитых березок, которые не показывают никаких признаков жизни, хотя и дикая чахлая древесная растительность здесь совершенно еще не распустилась. На право, вдоль сада, и дальше идет улица застроенная также домиками; все они построены совершенно по одному плану и представляются в виде отноэтажных небольших зданий, с красными крышами. Но вся эта окраска

            стр. 19а

вероятно моментально сойдет, т.к. производилась исключительно для приезда В.К.Владимира, долженствующаго открыть город. От пристани к сараям, а также и в город проложены небольшия рельсы для вагонеток, на которых, при помощи человечьих рук, перевозят груз и строительныя материалы. Налево от пристани, над водою, по самому карнизу скалы, прорванной/?/ немного морем/?/, устроена довольно красивая галерея, откуда превосходный вид на гавань и соседния скалы. Конец этой галерейки выходит к маленькому проливчику, отделяющему материк от Екатерининского острова, составляющего восточную часть гавани и отделяющего

            стр. 20

ее от Кольскаго залива. Этот проливчик во время отлива совершенно пересыхает, т.ч. служит даже путем сообщения с самым островом на котором, у берега, расположены постройки экспедиции Книповича.

В гавани мы застали уже много пароходов. Кроме наших, Мурманских пароходов: «Сергея Витте», «Ольги», «Чижова», «Трифона Печенгского», в гавани стояли: норвежский броненосец, наш военный пароходик «Пахтусов», …? …? «Мурман», финляндский угольный пароход, «Андрей Первозванный» экспедиции Книповича и две больших угольных шхуны. Если к тому прибавить еще несколько мелких парусных судов, то гавань была уже довольно оживлена.

            стр. 20а

23-го. В 8 ч. утра раздалась пушечная канонада сначала с норвежца, а потом и с вновь прибывшаго гигантскаго русскаго броненоснаго крейсера о трех трубах, который оказался «Светланой», привезшей В.Князя. Такой сюрприз я думаю не особенно пришелся губернатору А.П.Энгельгардту, который ждал высокого гостя лишь завтра, в день назначенный для открытия. Еще не были закончены и окрашены некоторыя дома, которыя, несмотря на дождь, размазывались несколькими малярами. Часа в 2 дня князь съехал на берег «инкогнито», т.е. неофициально, хотя опять таки открыли сильнейшую пальбу из пушек,

            стр. 21

т.ч. стекла в наших окнах чуть не повыскакали/?/ из рам. В городе, говорят, была устроена закуска с подобающим возлиянием, после чего Его Выс. изволили отбыть обратно на корабль.

            По приезде в гавань мы узнали, что училище, где предполагали поместить нас, занято корреспондентами и нам губернатор предложил прокатиться в Колу на той же «Ольге», посли завтра, когда придет «Николай II», пересадить корресп. на него, а нас перевести в училище. Так нам и предстояло поступить, но явился Книпович и предложил у себя одну комнату, служившею ему кладовой. Наши патроны согласились и мы с трудом перетащили свой увесистый

            стр. 21а

багаж на остров и все впятером расположились в одной небольшой комнатке.

 

            24 го. в/?/ день открытия гавани.

К десяти (10) ч. утра на пристани собралось не только все наличное население новаго города, но и все власти, корреспонденты, не дающие проходу губернатору, гости из Архангельска, Петербурга и много норвежцев из Вардэ. В 10 ч. князь съехал со «Светланы» и причалил к пристани. Его встречали губернатор, морские офицеры /?/ и попы с хоругвями. Вся процессия с хоругвями и попами во главе направилась по шоссе в город. Там, по прибытии, попы и начальство вошли в церковь, где происходило освящение

            стр. 22

воды. При опускании в воду креста с колокольни был дан флагом сигнал кораблям и началась канонада. Во время ея В.К. принял рапорт от роты моряков, построенных на площадке около церкви и сообщил, кажется, что город открывается и ему даровано городское управление с Головой в виде исправника!?...

            После сего акта комедии /?/ Его Высоч. изволил осмотреть город и пройтись по деревянным мостовым, фута на два возвышающимся над болотистою почвою.

            Осмотрев город В.К. остановился на небольшой деревянной площадке ниже церкви, а на против его поместилась музыка. Солдаты с верхней площадки сошли вниз

            стр. 22а

прошли церемониальным маршем мимо Его Выс. За ротой прошла музыка, а далее/?/ и В.Князь со всем синклитом отбыл на «Светлану», где в 12 ч. состоялся завтрак с приглашением избранных. В 4 ч. дня «Светлана» стала сниматься с якоря. Началась пальба на берегу с динамитных/?/ патронов /..?/ ракет, а также и на «С.Витте». Затем запалили «Пахтусов», «Норвежец» и наконец сама «Светлана». Раздалось еще несколько выстрелов на берегу и «Светлана» плавно поворот/ив?/ пошла к выходу в океан. На палубах всех кораблей были выстроены матросы и на «Норвежце»/?/ музыка играла

            стр. 23

русский гимн, а на «Светлане» норвежский.

            За «Светланой» пошел «Пахтусов», а через четверть часа и другия пароходы снялись с якоря и последовали за князем, который направлялся в Соловки, а оттуда в Архангельск.

 

            25-го числа мы стали перебираться в училище, в котором через несколько дней и устроились окончательно. Но на драгировку пришлось выехать еще не скоро. Не было лодки и за нею пришлось Дм.Дм. ехать в Вардэ. Там он купил «иолу», «шлюпку» и «тузик». Таким образом составилась наша собственная флотилия. Только 7 числа первый раз

            стр. 23а

мы выехали драгировать к остр. Седловатому. Лов был довольно удачный, зато было обнаружено почти полное отсутствие пелагической жизни, что возможно объяснить только/?/ сильным опреснением залива.

Итак жизнь наша более или менее вошла в колею. Иногда драгировка или пелагировка/?/, разбор улова, вскрытие некоторых характерных представителей и т.д. Последние две недели, вследствие сильнаго севернаго ветра, сопровождающегося дождем, выезжать в море было не мыслимо. Хорошо еще, что при этом мы успели съездить в Колу, о которой несколько слов я скажу ниже. Уже почти

            стр. 24

перед самым отъездом мы посетили Тюва-губу, находящуюся как раз по ту сторону залива, против переймы. Это очень красивое местечко, изобилующее зеленью, озерами, водопадами и т.п. Побывали мы также в Пала-губе, Оленьей и нек. др. местах, не удаленных от Екатер. Гавани.

В Пала-губе находится небольшой базарчик Larus argentatus, а также т.н. Гагачий остров, на котором расположена довольно значительная колония Sterna macrura и Uria grille. Незаметно прошло время до 7 августа. Когда решили разъезжаться, 6-го пришел из Вардэ «Николай», и я, распростившись с другими перебрался на него, чтобы отправиться в Колу, а оттуда пройти

            стр. 24а

пешком через Лапландию в Кандалакшу. Алек. Кельсиев. остается в гавани и перебирается к Книповичу, с которым хочет совершить один рейс, а другая публика (Глазунов, Педашенко и Починков) идут на «Николае» в Архангельск, а оттуда по домам.

            Итак я снова один.

            Страсть к сильным впечатлениям, к созерцанию дивных картин природы, нетронутой еще цивилизацией и ея культурой, природы девственной и оригинальной, то чарующей своею красотой, то наводящей грусть своим однообразием и бедностью, то пугающей своей дикостью, влечет меня в лапландския тундры, представляющия для

            стр. 25

истиннаго любителя природы неистощимый материал для наблюдения, познания и восхищения ея красотами.

            В 11 ч. ночи 6-го августа я перебрался на «Николая». Меня провожали все наши. Быстрыми решительными шагами мы направляемся в салон I-го класса, чтобы в веселой беседе за бутылкой пива провести вместе последния минуты. Но увы! полное разочарование: ночью/?/ в буфете не выдается абсолютно ничего, нельзя даже получить стакан чая. С негодованием мы выслушали от буфетчика это известие и с сожалением вспомнили «Ольгу», где обедать можно было чуть ли не в 12 ч. ночи. Поскучав с полчаса и не решившись

            стр. 25а

даже прикоснуться к пианино/?/, что для меня напоминало муки Тантала, мы вышли на палубу и облобызавшись расстались.

            Стоял чудный, тихий теплый вечер; таких у нас не было почти все лето. Поверхность воды в гавани была совершенно гладкой и блестела как зеркало; приливная вода заполнила перейму и на ея месте широкий пролив уходил в Кольский залив, около парохода стояли лодки, а с берега доносились звуки гармошки, наигрывающей какие то веселые русския напевы.

            Наши спустились в шлюпку и она быстро, под ударами

            стр. 26

весел …? и управляемая Александром, понеслась к берегу.

            Походив еще по палубе и полюбовавшись картиной гавани, все резкия тоны которой были сглажены ночным полумраком, я направился в каюту 2-го класса, где и улегся на койке, предполагая заснуть до Колы.

            Проснулся я в 3 ½ ч., мы уже приближались к Абрамовой Пахте и вскоре пройдя ея бросили якорь против лесопильного/?/ завода. До Колы еще оставалось версты 3. Я попросил разрешения отправиться на почтовой шняке/?/, что гораздо скорее и вернее.

Идут в Колу и несколько карбасов, на которых вслучае/?/ надобности и можно переехать.

            стр. 26а

Г.Кола расположен при впадении р.Колы в р.Тулому.

            Конечно, с внешней стороны, подобно Березову и нек. др. городкам-пигмеям, он не заслуживал бы и названия города, но присутствие в прежния времена исправника и нек. др. лиц, составляющих штат уезднаго города, превратил и Колу в это высокое наименование[2]. Но теперь, с открытием г.Александровска, куда переехали исправник и все др. городския учреждения, г.Кола, кажется, упразднен и наименование «город Кола» теперь, вероятно, не будет вводить в заблуждение редких путешественников и вообще посетителей этого захолустья. Между тем и Кола, конечно, не лишена некоторой красоты и оригинальности. Справа несется, переливаясь на порогах, быстрая р.Кола,

            стр. 27

а слева плывет спокойная Тулома. На самом мысу, при их соединении, раскинулось кладбище с беленой церковью по середине. Напрасно взоры путешественника искали бы на кладбище ограду или что-нибудь напоминающее ее. Старые, сгнившие и большею частью повалившиеся кресты, разрытыя могилы, заросшие плиты надгробных камней наводят грусть на посетителей. Но и всему кладбищу грозит вскоре полное разрушение. С одной стороны спокойная ровная деятельность р.Туломы, а с другой быстрый натиск р.Колы все более и более размывают кладбищенский мыс, превратившийся уже почти в островок.

За р.Колой и р.Туломой поднимаются горы, покрытыя сплошною

            стр. 27а

зеленью березок, которые здесь не достигают еще нормального роста. Сейчас же сзади за городом, между р.Колой и Туломой также поднимается гора «Суоловараки»[3], юго восточная часть которой образовала грандиозную осыпь в р.Кола.

            Сам город очень невзрачен, не имеет ни одного каменного здания и вообще, как я уже и говорил выше, вид у него совсем не городской.

            В Коле, кроме кладбищенской, еще одна церковь или так назыв. собор («Благовещения»).

Домики, хотя и деревянные, но содержатся весьма опрятно. Вообще такой чистоты внутри домов, да и в самих жителях/?/

            стр. 28

я до сих пор не видел нигде. Женщины все носят настоящия русския сарафаны и значительное декольте, что при северном климате не особенно, я думаю, пригодно. На головах какой-то особенный убор, вроде башеньки, с вышитой золотом макушкой, повязанный обыкновенно розовым платком. Мужское население летом на Мурмане, на промысле трески, т.ч. в городе остались почти исключительно женщины, дети и старики. В Коле, несмотря на высокое положение по широте, произрастают в огороде картофель и репа, что не всегда даже бывает и в Березове, расположенном значительно ниже.

            По прибытии в Колу, я нашел

            стр. 28а

у пристани сотскаго, квартира котораго и служит «отводною». Небольшой чистый домик, расположенный на самом юго-западном краю города. Внутри также весьма чисто и даже не заметно клопов. В Коле я провел два дня в ожидании ямщиков, ушедших накануне с акцизным надзирателем/?/, а также и Александр. Евгеньевича Таратина, чиновника по крестьян. делам (бывший капитан «Мурмана») с которым мы столковались итти вместе. Кроме того 7 и особенно 8 августа шел почти весь день дождь и путешествие в такую погоду, конечно, не являлось заманчивым.

            стр. 29

От Колы до Кандалакши

            Выходили 9-го (понедельник) – приходили 13-го (пятница).

            Из Колы выходим я, чиновник по крестьянским делам Александр Евгениевич Таратин и 3 носильщика/?/ (русских) в 1½ ч. утра. Погода по немногу проясняется, хотя солнце появляется только изредка. Поднимаемся на г. Суоловараку и входим в небольшия рощицы корявой березы. Комары тучами нападают на нас. Приходится надевать накомарник, который, к счастью, я сделал в Коле, купив простой канвы, которой и обшил свою старую шляпу. Пройдя тайболой версты 3 мы подходим к р. Коле. На берегу стоит довольно новенький домик,

            стр. 29а

где зимою помещается урядник представляющий из себя таможеннаго чиновника.

            Теперь же в домике никого нет и он заколочен. Выше этого места р.Кола становится совершенно спокойною, тогда как ниже, до самой Туломы, спускается порогами.

Итак, на легком карбасе, сшитом веревками, мы поднимаемся вверх по р.Коле. Мало по малу корявую березку сменяют все более и более крупные деревья и вскоре мы уже любуемся превосходными еловыми и сосновыми лесами, которыя гордо поднимаются к небу, по склонам окружающих реку холмов.

            стр. 30

Рекою Колой надо ехать 15 в.

К 4 ½ ч.в. мы заканчиваем этот рейс и останавливаемся у избушки «Шонгуй», где обедаем и пьем чай. Во время этого перехода Таратин на дорожку поймал 6 щук, из которых в Кицкой[4] мечтаем/?/ приготовить уху.

В 6 ч.в. выступаем снова в путь по тайболе, которая тянется 18 в. и является наиболее длинной из всего пути. Дорога идет то небольшим лесом, то тундрой и болотами, по которым проложены превосходныя мостки. На мне, кроме ружья, фотограф. аппарат, сумка с патронами, патронташ и бинокль, в общем на 1 пуд клажа/?/, между тем иду легко и без устали. Иногда у дороги срываются

            стр. 30а

глухарки (по местному «коп пала») и белая куропатка. Хотя последнюю я поднял всего одну, которую и убил. Убил также на р.Коле одну свиязь, молодую, но уже порядочно оперившуюся; их было всего две.

Ближе к ст. Кицкой лес становится все величественней; справа доносится шум р.Колы, которая несется по порогам. Последний большой спуск к Кицкой с Овечьей горы. Дальше идет ровная хорошая тропинка и мы быстро доходим до Кицкой, 10 ½ ч.в. Ст. Кицкая одна из старинных, которых уже мало на всем пути. Она расположена на самом берегу р.Колы, которая ниже переливает/?/ в порогах, а выше несколько споко…? В Кицкой ночуем, варим уху из

            стр. 31

щуки и жарим на огне/?/ белую куропатку.

10-го августа.

Напившись чаю выезжаем в 8 ½ ч. по р.Коле, которой приходится ехать 2 вер. Корщик/?/[5] лопарь Александр (физиономия совершенно русская) его жена, уже совершенная старуха и трое молодых лопарят; двое из них более или менее типичные, а третий тоже русскаго типа. Вообще придорожные лопари и вообще те, которые почаще сталкиваются с русскими (а таких громаднейшее количество) совершенно обрусели и утратили не только всю свою национальную бытовую обстановку, но даже и черты лица и общий склад фигуры.

После двух верст по р.Коле

            стр. 31а

идем 5 вер. тайболой и приходим к Мурдозеру, которое собственно представляет собою лишь несколько расширившееся русло р.Колы с тихим спокойным течением. На карбас садимся в 10 ч. утра и проезжаем по нему 15 в. в 3 ½ ч. Погода еще несколько прояснилась и мы любуемся зелеными островами и берегами Мурдозера. Иногда виднеется довольно много уток, но гонятся за ними некогда. Выйдя на конец Мурдозера в 1 ½ ч. д. на берег и минуя третью избушку мы проходим в один час тайболу в 3 ½ в. Около одного из мостков вылетает глухарка, которую я и убиваю.

            стр. 32

В 2 ½ ч. д. мы снова садимся в карбас и идем по более значительному и широкому Пулозеру[6] 10 в. На дорожку попадается две великолепных кумжи. Берега Пулозера все покрыты большими лесами. Вдали на право виднеются Оленьи горы с вершинами совершенно голыми, лишенными древесной растительности. На Пулозерскую станцию прибыли в 4 ½ ч. дня. Здесь в особом казенном домике помещается телеграфный чиновник (Алекс. Александр.) наблюдающий за телеграфной линией.

Варим уху из кумжи, которая получается просто бесподобная

            стр. 32а

По приглашению телегр. чиновника отправляемся пить к нему чай, а в 7 ч. уже выходим дальше. Корщик старый и довольно типичный лопарь Захар. (Идет также с нами карел – телеграфный рабочий Илья).

Тайболой 4 в. идем один час, несмотря на то, что она довольно мокра и почти без мостков.

По прибытии к Колозеру садимся в 8 ½ ч.в. на карбас и отправляемся дальше.

Озеро это очень велико, но к сожалению темная погода и наступающая ночь не дают возможности любоваться природой.

Проплыли Колозером 15 в. и

            стр. 33

пройдя тайболой 1 в. подходим в 11 ч.н. к Пельмес озеру, где останавливаемся на ночевку в прекрасной избе, просторной, чистой, с большим камельком. Вскоре по прибытии в избу начинается дождь, который идет всю ночь и на следующий день. Несмотря на то в 8 ч. утра мы садимся на карбас и с попутным ветром, подняв парус несемся по Пельмесозеру.

11 августа.

Оз. Пельмесозеро также велико и с таким характером природы, как и ранее виденные. Быстро проходим 12 в. по Пельмесозеру, проходим, несмотря на дождь 4 в. лесом и выходим к пустому домику, лежащему уже на берегу знаменитого

            стр. 33а

оз. Имандры, при впадении в нее р.Куренги. Местность очень красивая, хотя дождь отравил все удовольствие и препятствует фотографированию.

Поставив парус мы выезжаем в Имандру и несемся по ней 12 в. до Разнаволока[7], куда пребываем в 2 ч. д./?/. Напоследок дождь особенно усилился и мы должны сушиться в Разнаволоцкой избушке.

Из Разнаволока приходится пройти Имандрой 42 в. до Белой/?/ губы, где расположена ст. Имандра.

Мы выезжаем в 4 ч. 15 м. Дождь немного проходит. Карбас побольше, так что возможно поставить небольшой полотняный навес,

            стр. 34

под которым мы и улеглись. Корщиком лопарь Филипп. Несмотря на свои 32 года он чрезвычайно маленького роста, без усов и бороды. Между тем страшный болтун и хороший охотник (известен этим по всей округе). За нынешнюю зиму он убил 30 оленей и медведя. Попутный ветер усиливается, надувает парус и разгоняет тучи. К заходу солнца небо на западе начинает проясняться и заходящее солнце освещает высокия горы (Волчья тундра и Монча-тундра), бросает оно последние лучи и на Имандру, раскинувшуюся со своими многочисленными заливами, островами и проливами на сколько хватает глаз. Картина оригинальн. и величественная.

            стр. 34а

На ст. Имандра (в Белой губе) прибыли в 10 ½ ч.н. Изба просторная и довольно чистая. В особом домике, немного поодаль, помещается телеграфный чиновник, который немедленно явился к нам поболтать. Просим у него рыбы. Он посылает за свежепросоленной кумжей, которая оказывается совершенно протухлою. Хотя он и объясняет это явление свойством кумжи и подтверждает это тем, что у него всегда вся кумжа с протухлым запахом, что особенно ценится истинными гастрономами; тем не менее это нас не убеждает и мы спешим вынести божественную кумжу на улицу.

12-ое августа

Встаю в 8 ч. и выхожу на улицу.

            стр. 35

Погода проясняется, хотя изредка перепадает маленький дождик. Места кругом восхитительные. Имандра блестит от прорывающихся сквозь облака лучей солнца. За вырубкой, на которой расположилось три домика станции, поднимаются высокия, раскидистыя сосны. За ними на востоке, еще выше, поднимаются Хибинския горы, голыя вершины которых покрыты облаками.

Совершаем подъем на ближайшую гору. Выходим в 9 ч. утр. и направляемся сначала по телеграфной просеке, чтобы перейти 3 ручья, лежащия на самой дороге.

Пройдя еще с версту просекой сворачиваем направо и идем таежным лесом: и земля

            стр. 35а

покрыта превосходным оленьим ягелем. Подойдя к подошве горы начинаем подниматься по крутому склону, усыпанному камнями и поросшему стройными елями. Подъем довольно тяжел, так как камни нередко сдвигаются и ноги скользят по мокрому мху, прикрывающему каменныя глыбы.

Полоса хвойного леса резко прекращается и дальше только несколько чахлых березок служат переходом к полосе альпийских лугов, которыя здесь представлены весьма бедною флорою; преобладает ягель и обнаженныя скалы, сильно крошащиеся от выветривания

            стр. 36

и размывания. В некоторых местах, по небольшим ущельям, образуются целыя осыпи из выветрившегося материала. С немалыми усилиями мы поднялись еще выше и достигли вершины. Обойдя гору слева мы перешли на правую сторону, где нам открылся великолепный вид. По средине широкаго ущелья, сплошь покрытаго хвойным лесом, неслась, извиваясь лентой и блистая на солнце, горная река. По обе стороны ущелья поднимаются громады высоких гор, остроконечныя вершины которых покрыты облаками. Пласты снега лежат еще по бокам, спускаясь по небольшим ущельям вниз. Картина была

            стр. 36а

действительно величественная и я снял ея на две пластинки, хотя конечно даже на фотогр. снимках не возможно будет иметь и представления о действительности. Обогнув гору справа мы спустились вниз, в ущелье, и пошли вдоль его домой. По дороге я поднял несколько глухарей и убил пару рябчиков (их было пара и еще штуки/?/ 3). Выйдя на телеграфную просеку мы прежним путем направились к дому и в 2 ¾ ч. дня были на станции. Во время спуска с горы, еще перед полосой хвойнаго леса, мы видели здоровую гадюку (Vipen beny), что меня порядочно удивило, т.к. под этими широтами до сих

            стр. 37

пор змей, кажется, никто не наблюдал, да еще на высоких горах. Пообедав и напившись чаю мы стали собираться в дальнейший путь по Имандре, несмотря на сильный N, вздымающий громадные валы с белыми гребнями. Перед отъездом я снял целую группу лопарей, обитающих в особой конусообразной землянке, называемой «вежей». Особенно типичны: Феодора в широкой «юбе»/?/ (вроде остятского/?/ гуся/?/) и в вязаной конусообразной шапке и Николай со своими черными длинными волосами и остроконечными «кеньгами»[8] (ножная обувь).

            В 6 ½ ч.в. мы выезжаем из Белой губу. Чтобы обойти два островка

            стр. 37а

пришлось с ½ ч. ехать на веслах против ветра, вдоль берега, чтобы с поднятым парусом не снесло на мысы этих островков. Поставив парус мы повернули по ветру и стрелой понеслись по озеру. Ветер все крепчал и крепчал, вздувая громадныя валы около нас; их белыя гребни уже неоднократно заглядывали в нашу лодку и здорово подмочили Ал. Ев. Таратина, сидевшаго с праваго борта. Особенно одна волна с такою яростью набросилась на наш маленький карбасик, что вершина ея несколько секунд стояла у борта, переливаясь через него в лодку целым водопадом. На наше несчастье мы ехали/?/

            стр. 38

на карбасе не от Имандры, а от Зашейка, т.к. накануне встречные ямщики обменялись карбасами. У ст. Имандра свой большой карбас, на котором ехать, конечно, гораздо безопаснее. Между тем в нашем карбасике мы в шестером едва разместились и края его были около самой воды. Только благодаря своей легкости он поднимался на волны и мы не были залиты окончательно. Прямой парус со шкотами и др. приспособлениями настолько поражает своею примитивной конструкциею, что только поражаешься как это первым же напором ветра не уничтожает всю эту не хитрую комбинацию.

Итак, мы несемся со скоростью почти 10 в. в час. Громадныя валы

            стр. 38а

бегут около нас и мы постоянно то вскакиваем на самые хребты водяных гор, то спускаемся в ущелья, образующиеся между двумя валами. Вдруг на корме раздается треск и лодка наша моментально начинает поворачиваться боком к ветру. Оказалось, что ломается румпель и без кормчаго положило на борт. Суматоха поднимается страшная, Николай хватается за весла, намереваясь действовать им в качестве руля, его жена, старуха Степанида, сидевшая со шкотом в руке, окончательно растерялась и вместо того чтобы отпустить шкот и спустить парус, начинает

            стр. 39

его еще крепче подтягивать. Оба мальчишки (Фока и Гришка) бросаются к ней на помощь и общими усилиями удается развязать фал и спустить парус. В тоже время волны одна другой больше, наскакивают на карбас и подбрасывают его как щепку. Я и Таратин довольно спокойно взираем на всю эту суету и сохраняем полное присутствие духа. Мало по малу удается повернуть лодку носом по ветру и мы, гонимые ветром, без паруса, несемся довольно быстро вперед, предполагая укрыться за Иокостровом, где прежде помещалась станция. Проходим небольшой проливчик и входим в тихую

            стр. 39а

заводь, в которою и пристаем в 8 ч. в. к берегу, против бывших станционных избушек. В настоящее время здесь никто не живет. Избушки уже начинают ветшать, окна вынуты и куда то утащены.

Решив здесь переночевать, починить руль и переждать бурю, мы принялись кое как устраиваться на ночь. Вблизи нашлось несколько горбылей, которыми заставили окна, заткнув щели травою. Степанида вымела пол, разложила на камельке огонь и мы весело принялись греть чайник. Обойдя избушку мы нашли несколько кустов малины, но ягоды еще совершенно зелены и нынче, очевидно, не поспеют. Напившись чаю мы улеглись на

            стр. 40

пол спать и несмотря на значительный холод быстро заснули. В Белой губе у Разнаволоцкаго корщика лопаря Филиппа я купил за 50 к. маленькую белую лайку, которую, по его словам, он сам недавно купил за 30 коп. у одного Ижемца/?/.

13-ое августа

Встаем в 7 ч. утра и приставив поправленный руль к корме в 8 ч. у. двигаемся дальше по Имандре. Ветер, хотя и тише, но сильно надувает парус и мы идем около 8 в. в час. Погода превосходная; берега покрыты девственными лесами, которыя поднимаются высоко на горы. В 12 ½ ч. дня мы приезжаем на ст. Зашеек[9], т.е. проходим

            стр. 40а

разстояние в 30 в. почти в 4 ч.

Имандра заканчивается и более уже нам не придется испытывать на себе ея бурный неспокойный характер. Закусив жареным сигом и глухаркой мы в 2 ½ ч. д. выходим из станции и идем тайболой по лесу и тундре. Мостки здесь очень плохи, т.ч. хотьба не особенно быстра. Путь все время идет вдоль р. Нивы, которая вытекая из Имандры, впадает в Белое море у самой Кандалакши. Она быстро несется почти по сплошным порогам и только ея несмолкаемый шум нарушает таинственную тишину леса. Иногда тропинка совершенно подходит к реке и мы любуемся ея водами, которыя, разбиваясь

            стр. 41

о пороги, вскидываются вверх и разсыпаясь тысячами брызгов летят снова в реку, чтобы снова слиться с нею и продолжать на секунду прерванный путь. Через час мы приходим к Пинозеру, которое лежит на русле р.Нивы. Проезжаем 5 в. по нему, проходим еще одну тайболу версты в 4, снова садимся в карбас и несемся по р.Ниве 4 в. и наконец в 7 ч.в. вступаем в последнюю тайболу, тянущуюся на протяжении 12 в. до самой Кандалакши. Тропинка опять идет все время лесом, изредка перемежающимся и тундрой. Мостки здесь новыя и в два горбыля, т.ч. итти не тяжело, хотя Таратин сильно

            стр. 41а

устал и жаждет напиться чаю в Кандалакше на станции. Погода стоит превосходная. Хотя солнце давно село, но заря еще чрезвычайно светла и безоблачное небо представляет дивное сочетание всевозможных красок. Вскоре вышла луна и при ея серебристом свете мы подвигаемся вперед, изредка останавливаясь полюбоваться на р.Ниву, несущуюся внизу у наших ног и блестящую в своих порогах под таинственным светом луны. По ту сторону р.Нивы поднимаются высокия горы, покрытыя хвойным лесом. Величественная природа Лапландии в последния часы награждает нас действительно чудесными

            стр. 42

картинами своей оригинальной, мощной/могучей?/ красоты. В 10 ½ ч. в. мы входим в Кандалакшу и останавливаемся на земской станции, содержимой Кузьмою Подурниковым/?/.

 

            Страницы в конце дневника, без нумерации

 

Стоимость всего пути от

Колы в Кандалакшу

 

            Пароход от Екат. гавани II кл.                  45 к.

            Переезд в Колу на почтовой шняке          30 к.

            2 дня на отводн. квартиру

десятскаго Ловушкина                                           1 р.

            5 яиц                                                             25 к.

            семги 1 ф./?/ и молоко                                 25 к.

            На каждой станции давал по 20 коп. на чай.

            Самовары на ст., также за варку ухи и др.

            Всего переход от Колы до Канд.               8 р. 80 к.

            В Кандалакше квартиры

земския даровыя/?/. За услуги дано 1 руб. и беру провизию на 1 руб.

            итого Кузьме/?/                                            2 р.

            Его невестке за хлопоты                            20 к.

            За перевоз/?/ на карбасе                              30 к.

            Итого                                                            13 руб. 55 к.

 

            13 авг.

            Выезжаем на Иокостров 8 ч. утра. Ветер сильный. В 12 ½ ч. дня приезжаем в Зашеечную станцию (30 в.). Из Зашеечной станции выходим в 2 ½ ч. дня.

            До последней тайболы проходим и проезжаем …? …? и Нивы …? С р.Нивы в тайболу выходим в 7 ч. в. и 12 в. до Кандалакши проходим в 3 ½ ч., т.е. приходим в Кандалакшу в 10 ½ ч. в.

Останавливаемся в отведенной земской станции. Погода все время великолепная.

 

            До самой подошвы горы превосходный лес. Много рябчиков и глухарей. За полосой леса идет камень и олений мох. Камень сильно выветрен. Гора на которую мы поднялись не высока. Направо восхитительное лесистое ущелье, по бокам которого поднимаются высокие горы с пластами/?/ Белаго снега в ущельях и дымчатыми облаками на вершинах. Спускаться начинаем в 1 ч. дня и приходим домой без 15 м. 3 ч. д. Погода довольно ясная; временами перепадает дождь.

Выехали из Б./?/ губы в 6 ½ ч. в. Сильный ветер. Волны громадныя. Карбас …? заливает. Ломается руль.

Пристаем в 8 ч. к Иокострову (12 вер.). Шторм сильный. Плыть невозможно. Ночуем. У утру тише.

 

Вышли из Пульозерской станции в 7 ч. Тайболой шли 4 в. – 1 час. На карбасе по ?олозеру сели в 8 ½ ч.в. и прибыли к Пельозеру в 11 ч. н. Ночевали. Пошел дождь; несмотря на это выезжаем в 8 ч. по Пельозеру (11 августа).

 

Из Разнаволока вышли в 4 ч. 15 м. в. Идет маленький дождь. 42 вер. Имандр/ой?/. Прибыли на Белую губу/?/ станцию в 10 ½ ч.н. Ночуем. Место восхитительное. Изба довольно просторная. Погода проясняется. Утром 12 августа поднимаемся на Хибинские горы. Выходим в 9 ч. утра и до вершины ближайшей горы доходим в 11 ½ ч. дня. Сначала надо перейти речки по телеграфной линии

 

9-го вышли в 10 ½ ч. утра[10]

пришли в Кицкую в 10 ½ ч. ночи.

18 вер. тайболой прошли в 4 ½ ч.

10-го из Кицкой/?/ вышли  в 8 ½ утра погода начинает проясняться идем Мурдозером, которое есть собственно р. Кола, но со спокойным течением.

На Мурдозеро вышли и сели в карбас в 10 ч. утра; проехали по нему 15 в. в 3 ½ ч.

К Пулозеру вышли в 2 ½ ч. дня (…? тайболой 3 ½ в. шли 1 час).

На Пулозерскую станцию прибыли 4 ½ ч. веч. (…? 10 в.)

 

Наблюдали Corv. cornix – в Коле гнездящиеся, а также/?/ и на Екатерининск. острове.