Гинецинская Т.А., Захарова М.А. Санкт-Петербургское Общество естествоиспытателей в изучении фауны Белого моря (к 100-летию Соловецкой биологической станции) // «Вестник Ленинградского университета» № 21, вып. 4. 1983 г. Стр. 100-105.

Т. А. Гинецинская, М. А. Захарова

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЕ ОБЩЕСТВО ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЕЙ

И ИЗУЧЕНИЕ ФАУНЫ БЕЛОГО МОРЯ

(к 100-летию Соловецкой биологической станции)

Белое море представляет собой своеобразный водоем, населенный богатой и разнородной но своему происхождению фауной. Одной из особенностей фауны беломорских беспозвоночных является наличие в ее составе как арктических, так и бореальных видов, условия обитания которых определены характерным для Белого моря гидрологическим режимом. Изучение этого водоема, его геологической истории и современного состояния его флоры и фауны представляет большой теоретический интерес и важно для правильного использования его природных богатств. В настоящее время здесь ведутся интенсивные и многоплановые исследования, базой для проведения которых служат заповедники и биологические станции, принадлежащие Академии наук СССР, Ленинградскому и Московскому университетам.

Сейчас, когда исполнилось 100 лет со времени начала планомерного изучения Белого моря, уместно обратиться к истории самых первых исследований, начатых на этом водоеме С.-Петербургским обществом естествоиспытателей.

Вторая половина XIX в. в России ознаменовалась повышением интереса к естественным наукам. Исследования, проводившиеся разрозненными научными учреждениями и отдельными учеными в разных городах и регионах страны, оказались столь многочисленными, что необходимость их согласования и упорядочивания стала одной из насущных задач дальнейшего развития естествознания. Задача эта была решена созданием сети обществ естествоиспытателей. Инициатива исходила от С.-Петербургского университета, одного из наиболее значительных научных центров страны. Созданию обществ предшествовал Всероссийский съезд естествоиспытателей и врачей, состоявшийся в конце декабря 1867 г. в Петербурге.

Подготовкой и проведением этого съезда, сыгравшего в развитии естествознания огромную роль, русская наука целиком обязана проф. Карлу Федоровичу Кесслеру, в то время декану физико-математического факультета и заведующему кафедрой зоологии Петербургского университета. Съезд был весьма представительным, в нем приняло участие около 600 человек. Было заслушано множество научных докладов как на пленарных, так и на секционных заседаниях. Но главным результатом работы съезда было решение о создании при каждом университете своего общества естествоиспытателей. Стараниями К. Ф. Кесслера уже к концу 1868 г. были утверждены и сами общества, и денежные субсидии (правда весьма скромные) для их организации. Первое заседание С.-Петербургского общества естествоиспытателей состоялось в Актовом зале университета 23 декабря 1868 г. Президентом был избран К. Ф. Кесслер.

Одной из первоочередных задач, которую поставило перед собой Петербургское общество, было изучение северных районов страны и прилегающих к ним морей. В принятом уставе значилось: «... содействовать исследованию природы России преимущественно в полосе ее, лежащей в бассейнах Балтийского и Белого морей и Ледовитого океана...» (Устав СПб. Общества естествоисп., 1868, с. 1).

В первый же год своего существования Общество снарядило экспедицию в составе двух зоологов, геолога и ботаника для исследования Белого моря и Мурманского берега Ледовитого океана. В фаунистическом отношении эти районы были очень мало изучены. В особенности это касалось низших животных, о которых не было известно почти ничего, если не считать немногих отдельных сообщений и небольшой коллекции морских беспозвоночных, собранной академиком К. М. Бэром.

Экспедиция отправилась из Петербурга в середине мая 1869 г., а возвратилась в октябре. Путь до Белого моря был не прост — в течение 8 дней приходилось добираться водой до Архангельска, откуда уже непосредственно можно было выходить в море для работ. Здесь участники экспедиции разделились.

Зоолог Федор Фаддеевич Яржинский зафрахтовал шхуну, отправлявшуюся к берегам Норвегии, а позднее большую лодку (шняку) с четырьмя промышленниками. С помощью команд этих судов он провел сперва многочисленные драгировки в Двинском заливе Белого моря, возле Зимнего берега, затем пересек море в направлении к Терскому берегу и оттуда, вдоль Кольского берега, вышел в Баренцево море. Здесь он работал в районе Семи островов, у острова Гусенец (сейчас эти места объявлены заповедными), и в губах Зеленецкой и Ярнышной (где теперь располагается Мурманский морской биологический институт Кольского филиала АН СССР).

В середине июня Ф. Ф. Яржинский благополучно возвратился в Архангельск. Через два дня после того, как он покинул Баренцево море, там разыгрался сильный шторм и оба судна, на которых он работал, затонули вместе с командой.

Из Архангельска, отправив собранные коллекции в Петербург с попутным судном, Яржинский отплыл на Соловецкий остров, а оттуда на Западный берег Белого моря, где проводил работы вдоль всего Поморского и южной части Карельского берегов, устроив себе временные базы в Кеми и Сороке. Работая с помощью драги и планктонной сети, Ф. Ф. Яржинский собрал богатые коллекции как на литорали, так и в сублиторальной зоне.

В его сборах было представлено много простейших, доселе никем на Белом море не изучавшихся, 14 видов губок, среди которых были и новые виды, около 40 видов кишечнополостных, 40 видов кольчатых червей, 50 видов моллюсков и около 100 видов ракообразных, из числа которых 90 были впервые отмечены для фауны России. Кроме того, Яржинский собрал 11 представителей своеобразной группы морских пауков (Pantopoda), в том числе один гигантский экземпляр, позднее описанный им как' овый вид —Colossendeis proboscidea [Яржинский Ф. Ф., 1870]. Собранные коллекции поступили в музей зоотомического кабинета Петербургского университета (теперь кафедра зоологии беспозвоночных), где часть привезенных экспонатов хранится и по сей день.

Вскрывая морских рыб и млекопитающих, Федор Фаддеевич собрал, кроме того, порядочную коллекцию паразитических червей, тогда еще очень слабо исследованных. Особое внимание он уделил изучению скребней, которыми занимался и ранее, детально изучив строение нервной системы 18 видов скребней [Яржинский Ф. Ф.. 1868]. Работы эти по точности описания остаются непревзойденными до наших дней. На этот раз исследователь обратил особое внимание на биологию скребней, отметив явление «миграции» этих червей из одних позвоночных в другие (из корюшки в тюленя), «миграции», сопровождавшейся дальнейшим развитием червей. По сути дела, и в этом большая заслуга Яржинского, он впервые описал (хотя и не до конца понял) наличие смены хозяев в сложном, тогда еще совершенно неизвестном жизненном цикле скребней.

Одновременно с зоологическими исследованиями Яржинский, который работал совершенно один, проводил гидрологические наблюдения, отмечая с помощью батометра глубины, определял характер грунтов, измерял температуру воды и т. п. Он собрал также альгологическую коллекцию, впоследствии обработанную ботаниками университета.

Все материалы Яржинского имели большое научное значение, так как это были первые сведения о фауне и гидрологии Белого моря.

Второй зоолог В. Э. Иверсен тяжело заболел, и потому его исследования ограничились выездами в окрестности Архангельска. Однако и здесь он сумел получить обильный материал преимущественно по позвоночным животным. Сделав ряд наблюдений по распространению трех видов беломорских тюленей, он собрал большую коллекцию рыб и птиц (139 видов птиц и яйца 77 видов). Морские птицы, как отмечает Иверсен в своем отчете, были необычайно многочисленны. «Многие виды уток, гагары, гаги и др. сидят на море, обыкновенно полосами столь длинными, что конца им не видно. Морские сорочки (Heamatopus ostralegus) и большие кулики (Numenius arquatus) попадаются сотнями, а крачек (Sterna arctica) и некоторых чаек около гнезд можно бить палкой. На Гольце и некоторых других островах на границе прилива нельзя было ступить ногой, чтобы не раздавить гнезда» [Иверсен В. Э., 1870, с. 92]. Из беспозвоночных Иверсен собрал около 50 видов насекомых, отметив при этом необычайное изобилие махаонов, и изрядную коллекцию паразитических червей из кишечника тюленей, рыб и птиц.

Ботаник А. Соколов привез гербарий из 325 видов цветковых растений, множества лишайников и небольшого количества водорослей. Геологом А. А. Иностранцевым били изучены послетретичные образования между Белым морем и Онежским озером, архейские гнейсы и сланцы по южному берегу моря, сделаны наблюдения над поднятием материка.

Результаты первой Беломорской экспедиции были высоко оценены на отчетном заседании Общества [Бекетов А. Н., 1870].

После второй поездки Яржинского на Белое море в 1870 г. зоологические исследования в этом районе были на некоторое время прерваны. Они возобновились в 1876 г. под руководством проф. Н. П. Вагнера, заведовавшего зоотомическим кабинетом. С.-Петербургского университета.

В состав этой экспедиции кроме Вагнера вошли: К. С. Мережковский (студент Петербургского университета), А. В. Григорьев (ботаник, профессор Технологического института) и М. Андреев (студент Медико-хирургической академии).

Базой для своих работ экспедиция избрала Соловецкие острова, куда прибыла в начале июня. Проф. Н. П. Вагнер обосновался в гостинице Соловецкого монастыря и занялся изучением фауны беспозвоночных Соловецкого залива. Остальные участники на паровой шхуне «Самоед», предоставленной в распоряжение экспедиции морским министерством, пошли в горло Белого моря, а оттуда на Мурманский берег до Иоканьги. По возвращении в Соловки Григорьев и Андреев отправились на той же шхуне в новый рейс, пройдя с драгировками вдоль Карельского берега в Кандалакшскую губу и обратно. В это же время К. С. Мережковский обследовал Онежский залив.

По окончании рейсов все участники экспедиции собрались на Соловках и, поселившись в монастырской гостинице, занялись фаунистическими и флористическими исследованиями в Соловецком заливе.

В следующем 1877 г. Вагнер и Мережковский провели лето на Соловецких островах, изучая беспозвоночных, а в 1880 г. на средства Общества была снаряжена новая экспедиция в составе трех человек — Н. П. Вагнера, ихтиолога М. Н. Пущина и известного ботаника, профессора Харьковского университета Л. С. Ценковского.

За время этих экспедиций была проведена большая работа по инвентаризации фауны беломорских беспозвоночных, с детальным изучением морфологии, а отчасти и биологии многих видов. Результаты этих исследований были опубликованы в Трудах Общества.

Фаунистическпе сборы обрабатывались в основном К. С. Мережковским. Им было определено свыше 400 видов беспозвоночных, из числа которых около 60 оказались новыми, а около 300 впервые обнаружены в Белом море. Мережковский опубликовал серию превосходных монографических работ, посвященных беломорским гидроидам [1878], губкам [1879], турбелляриям и др. На основании проведенного им тщательного сравнения организации гидроидов и губок он пришел к выводу о том, что между этими группами животных, в то время объединявшихся в один тип Coelenterata, на самом деле нет ничего общего.

Очень велико научное значение монографии К. С. Мережковского «Этюды над простейшими животными Севера России» [1877]. Выход в свет этой монографии, снабженной множеством оригинальных рисунков, явился важным событием, так как сведения об одноклеточных в русской зоологической литературе были особенно скудными, а представления о простоте их организации — очень преувеличенными. «Простейшее животное, — писал Мережковский, — вовсе не так просто, как это кажется. Оно просто только морфологически, а физиологически очень сложно, т. к. отправляет все функции, которые исполняют и высшие организмы: оно и питается, и движется, и дышит, и размножается, и ощущает» [Мережковский К. С., 1877, с. 354]. Между тем считалось, что «простейшие организмы относятся наиболее индифферентно к окружающей среде, к внешним условиям, так как вследствие простоты своего сложения они наиболее устойчивы.. .» [Гримм О., 1876, цит. по Мережковскому К. С, 1877, с. 353]. Такая точка зрения послужила основанием для ошибочных заключений о том, что эти животные везде сходны, может быть, даже одинаковы; наличие специфической морской фауны простейших подвергалось сомнению.

Мережковский нашел и описал 160 видов Protozoa, преимущественно инфузорий, которых он собрал в озерах Соловецких островов и в Белом море. Он решительно отверг представление о необыкновенной «устойчивости» простейших к факторам внешней среды и об единообразии видового состава этих животных в разных водоемах. Он специально подчеркивает в своей работе, что пресноводные и морские инфузории резко отличаются друг от друга.

Монография К. С. Мережковского может считаться одной из первых работ в области протозоологии, тогда еще едва зарождавшейся, а теперь достигшей расцвета особой отрасли зоологических знаний.

Работая на Соловецких островах, проф. Н. П. Вагнер хорошо понял, насколько важны для изучения морской фауны стационарные условия, наличие постоянной базы. В первый же год работ у него зародилась мысль, которая не оставляла его и в дальнейшем, о необходимости создания на Белом море биологической станции. Такая станция была бы не только очень удобная для проведения научных исследований, но и могла бы послужить базой для морской зоологической практики студентов Петербургского университета.

Богатство фауны, удобства жизни, связанные с близостью монастыря, значительная протяженность Соловецкого залива, изобилующего мелкими бухтами с разнообразными условиями жизни в них, — все было благоприятно для создания биологической станции именно здесь, на Соловецких островах.

Уже во время своей первой экспедиции Н. П. Вагнер вел переговоры с настоятелем монастыря архимандритом Феодосием о выделении помещения под биологическую станцию. Архимандрит не отказал, но предложил маленький летний домик в местечке Ребалда на берегу Анзерского пролива. Однако неудобство помещения и удаленность его от монастыря, что затрудняло бы и связь станции с внешним миром и ее снабжение, заставили Вагнера отказаться от этого предложения. Не увенчалась успехом и его попытка разместить станцию в помещениях маяка на острове Жижмуй в Онежском заливе, так как Морское ведомство и Министерство народного просвещения не выделили средств, как гласил ответ, «по случаю затруднений, встречающихся в настоящее время во всех сверхсметных денежных выдачах» (Тр. СПб. общества естествоисп., 1877, т. 8, с. 66).

Наконец летом 1880 г. профессора Н. П. Вагнер и Л. С. Ценковский обратились к новому настоятелю Соловецкого монастыря архимандриту Мелетию с просьбой выстроить помещение для биологической станции. При этом имелось в виду, что станция кроме научных целей может быть полезна практическому делу.

Соловецкий монастырь играл большую роль в хозяйственном освоении Беломорского края, являясь его экономическим и политическим центром. Основным видом его хозяйственной деятельности были промыслы, в том числе рыбные и морские, которые составляли почти единственный источник существования прибрежного населения. Поэтому было желательно введение правильных рациональных методов использования природных богатств. Биологическая станция могла бы стать центром разработки и распространения таких методов. Понятно, что архимандрит Мелетий, человек умный и деятельный, сочувственно отнесся к предложению проф. Вагнера. Он надеялся получить от станции помощь в решении ряда научно-практических задач. Монастырь был заинтересован в интродукции некоторых видов рыб в многочисленные озера Соловецких островов. Предполагалось разведение ряпушки для употребления ее вместо мойвы как наживки при ловле трески; необходимо было упорядочить эксплуатацию гаг как путем охранения самой птицы, так и ее яиц и гнезд и т. п. Переговоры с архимандритом приняли деловой характер. Вагнер сам сделал проект необходимой перестройки здания «сельдяной избы», которое он просил у монастыря, с тем, чтобы оно могло стать удобной базой для исследовательских работ.

Летом 1880 г. Мелетий, избранный действительным членом Общества, ответил Вагнеру обстоятельным письмом, в котором давал свое согласие на перестройку «сельдяной избы» и организацию биологической станции. Приведем отрывок из этого письма:

«Имел честь я получить Ваше почтенное письмо, в коем выражаете желание, чтобы Соловецкий монастырь, для пользы приморского края жителей и их детей, основал образовательное заведение для искусственного рыбоводства, где бы натуралисты могли изучать естественные условия для жизни рыб и вообще животных Белого моря. А вместе с заведением искусственного рыбоводства предлагаете, чтобы обитель Соловецкая устроила и биологическую станцию, где бы натуралисты, приезжающие на Белое море, могли иметь приличный приют и необходимые средства для их занятий, так, чтобы эта станция могла оказать значительное влияние на развитие науки.

Согласно Вашего желания, я и Учредительный Собор, вполне разделяем Ваше мнение и желание привести во исполнение. Поэтому наша сельдяная изба, стоящая на берегу Соловецкой бухты, может вполне служить, как изволите писать, базисом для этого учреждения. К этой избе, согласно Вашего проекта и плана, обитель сделает пристройку, где будет размещено рыбоводное заведение для выплаживания икры и первоначальный питомник. А на верху избы построит второй этаж для помещения биологической станции...» (ЦГИА, ф. 797, оп. 52, л. 3—4).

Намерения Вагнера организовать биологическую станцию на Соловецких островах было горячо поддержано К. Ф. Кесслером и С.-Петербургским обществом естествоиспытателей, во главе которого он стоял. Эта идея была одобрена и руководством Петербургского университета. Уже летом 1881 г. на территории монастыря были начаты строительные работы по переоборудованию сельдяной избы.

В мае 1882 г. проф. А. Н. Бекетов (известный ботаник, после кончины К. Ф.Кесслера занявший пост президента С.-Петербургского общества естествоиспытателей) написал в Синод отношение, в котором излагал причины избрания именно Соловецкого монастыря, как места, наиболее подходящего для устройства биологической станции.

Ответ был получен за подписью обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева. Он гласил: «Синод не встречает препятствия к учреждению вышеупомянутой станции, в уверенности, что отношения ее к Соловецкому монастырю будут определены точно, с устранением всех недоразумений между монастырским начальством и распорядителями станции» (ЦГИА, ф. 1574, оп. 2, ф. 77, л. 1—1 об.).

Весной 1882 г. Вагнер уже работал в новом помещении. Это время и считается официальной датой открытия станции, столетие с основания которой торжественно отмечалось весной 1982 г. в Соловецком музее-заповеднике, где проходила юбилейная научная сессия.

В распоряжении станции было 8 просторных комнат и приспособления для устройства проточного аквариума. К сожалению, однако, этот аквариум так и не удалось ввести в строй, так как вода в бухте была слишком опресненной. Для содержания живых животных каждое утро на станцию доставляли бак со свежей водой достаточно высокой солености.

Таким образом в помещении, отстроенном на средства Соловецкого монастыря, оборудованном на средства Министерства народного просвещения и частных пожертвований, начался 17-летний период исследований Белого моря. Это был очень плодотворный этап изучения беломорской фауны и отчасти флоры.

За 17 лет деятельности Соловецкой станции ее посетило свыше 50 человек, преимущественно из Петербургского университета. Последнее объясняется тем, что вся научная работа станции проходила в тесном контакте с университетом, главным образом с зоотомическим кабинетом. Здесь работали: А. А. Бялыницкий-Бируля, Н. П. Вагнер, Ю. Н. Вагнер, Н. М. Книпович, А. К. Линко, Д. Д. Педашенко, М. Н. Римский-Корсаков, К. К. Сент-Илер, Б. В. Сукачев, И. К. Тарнани, В. А. Фаусек, В. М. Шимкевич, П. Ю. Шмидт и многие другие — студенты, консерваторы, преподаватели и профессора зоотомического кабинета. Хочется отметить, что среди приезжих на станции практиковался студент Варшавского университета Д. Ф. Синицын, впоследствии один из видных паразитологов, автор ряда принципиально важных работ по жизненным циклам трематод.

Исследования, проводившиеся на станции, были обобщены более чем в 60 печатных сообщениях, статьях и монографиях, опубликованных как в русских (главным образом в трудах Общества), так и в иностранных изданиях.

К числу наиболее крупных и важных исследовании, выполненных и опубликованных за это время, следует отнести известную монографию Н. П. Вагнера «Беспозвоночные Белого моря» [1885], снабженную атласом великолепных рисунков, исполненных самим автором; исследование В. М. Шимкевича по организации представителя кишечнодышащих — Balanoglossus mereschkowskii, названного так в честь К. С. Мережковского — первооткрывателя беломорских беспозвоночных, которое вошло в большую монографическую работу «Наблюдения над фауной Белого моря» [1889]; монографию С. М. Герценштейна по моллюскам [1885]; экспериментальное изучение жизненного цикла паразитического рачка Lernaeocera branchialis [Педашенко Д., 1896]; фаунистические исследования Н. М. Книповича [1891] и многое другое.

Вместе с тем материальное положение станции было трудным. Не хватало средств для покрытия расходов на научную работу и на содержание самой станции. Не было даже постоянного сотрудника, который заведовал бы станцией и оказывал необходимую помощь приезжавшим работать на море студентам и сотрудникам университета (см. [Обзор деятельности СПб. общества естествоисп., 1893]).

Государственные дотации были редкими и скудными. На учреждение станции Вагнер получил от Министерства просвещения 1000 руб. Следующую субсидию в размере 600 руб. ему удалось получить лишь в 1887 г., т. е. 5 лет спустя после основания станции. И только в 1892 г. правительство выделило солидную денежную сумму в размере 3000 руб. (ЦГИА, ф. 733, оп. 142, д. 178, л. 82—83), что позволило улучшить условия работы и взять постоянного лаборанта. В основном же станция существовала за счет единовременных поступлений средств из казны Общества.

Все возраставшая популярность станции и большой наплыв работающих на ней зоологов постепенно привели к тому, что сельдяная изба перестала удовлетворять необходимым требованиям. Работать стало тесно и возникла необходимость в расширении существующего или в постройке нового помещения [Педашенко Д., 1896].

Однако об этом не могло быть и речи, так как после кончины в 1893 г. архимандрита Мелетия положение станции при монастыре резко пошатнулось. Новый архимандрит Иоанникий крайне недоброжелательно отнесся к деятельности биологической станции на территории монастыря.

В ноябре 1898 г. он послал на имя Победоносцева большое письмо, в котором пространно обвинял сотрудников станции в целом ряде нарушений монастырских порядков. «Они не стесняются принимать к себе женщин, — писал он, — требуют отпускать в постные дни мясо, молоко и т. п., ко всему этому вовсе не посещают храм Божий... Вследствие вышеизложенного Учрежденный Собор Соловецкого монастыря находил бы благовременным для спокойствия монастыря удалить биологическую станцию с Соловецких островов, тем более, что и с научной точки зрения нельзя не прийти к заключению, что биологическая станция на Соловецком острове уже исполнила свое назначение...» (ЦГИА, ф. 797, оп. 68, II отд., 3 ст. 308, л. 6-6-об\).

Проф. А. Н. Бекетов от имени Общества дал обстоятельные разъяснения по поводу претензий Иоанникия и убедительно обосновал необходимость продолжать работу станции. Однако это не помогло, так же как и вмешательство великого князя Александра Михайловича, почетного председателя Общества. 12 февраля 1899 г. последовало определение Синода за № 357 «О перенесении находящейся при Соловецком монастыре биологической станции на какое-либо-другое место» (ЦГИА ф 797, оп. 68, II отд., 3 ст., д. 308, л. 11).

В июне 1899 г. все имущество станции было перевезено в Архангельск. После переговоров с Архангельским губернатором А. Энгельгардтом было решено остановиться на с. Александровское (теперь г. Полярный) в Екатерининской гавани, куда и была переведена станция. С этого момента начинается второй период деятельности Соловецкой биологической станции, которая стала называться Мурманской.

Зоологические исследования на Белом море прекратились на длительное время и были возобновлены лишь после Октябрьской революции. Тем не менее С.-Петербургское общество естествоиспытателей и организованная им первая Северная биологическая станция сыграли свою роль не только в изучении Белого моря, но и в развитии русской зоологии в целом.

Была проведена инвентаризация фауны Белого моря, главным образом фауны беспозвоночных, до той поры почти неизвестной (Ф. Ф. Яржинский, В. Э. Иверсен, Н. П. Вагнер, К. С. Мережковский, С. М. Герценштейн, Н. М. Книпович и др.). Было положено начало паразитологическим (Ф. Ф. Яржинский, В. Э. Иверсен, Д. Д. Педашенко) и протозоологическим (К. С. Мережковский) исследованиям. На основе проведенной инвентаризации фауны беспозвоночных стало возможным углубленное изучение их морфологии и биологии (Н. П. Вагнер). Особенно важными и новыми по тем временам были сравнительно-анатомические и гистологические исследования беспозвоночных и работы по эмбриологии (В. М. Шимкевич), пролившие свет на некоторые вопросы филогении. Проводились и экспериментальные исследования, позволившие понять сложный ход жизненного цикла некоторых паразитических ракообразных и установить их положение в системе (Д. Д. Педашенко, Н. М. Книпович, В. М. Шимкевич). Наконец, именно на беломорском материале были впервые сформулированы некоторые общие положения, которые в наши дни звучат как азбучные истины, но тогда имели принципиально новое и важное значение. Это высказывания К. С. Мережковского о различиях между губками и гидроидами и сформулированные им же соображения о сложности организации простейших. Мережковский отметил также огромное видовое разнообразие и наличие особой морской фауны простейших, адаптированных к жизни в определенных условиях.

Наконец, обширные геологические изыскания А. А. Иностранцева в сочетании с фаунистическими работами на Белом и Балтийском (О. Гримм) морях позволили высказать предположения (в наши дни значительно разработанные и уточненные) о происхождении фауны Белого моря и о причинах ее разнородности (наличии бореальных и арктических форм).

Необходимо отметить также широту проводившихся Обществом исследований. Зоологи наряду с фаунистическими неизменно проводили и флористические сборы. Особое внимание уделялось водорослям (К. С. Мережковский, ф. Ф. Яржинский и др.). Все эти материалы были обработаны [Гоби X. Я., 1878]. Одновременно проводились гидрологические наблюдения и обстоятельные исследования геологии края (А. А. Иностранцев).

Характеристика деятельности Соловецкой станции была бы неполной, если бы мы не отметили здесь ее исключительной роли в качестве базы для морской практики студентов Петербургского, а отчасти и других университетов. На Соловецкой станции выросла целая плеяда замечательных ученых-зоологов, именами которых гордится не только наш университет, но и русская наука.

Литература

Бекетов А. Н. Годовой отчет секретаря С.-Петербургского общества естествоиспытателей.— Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1870, т. 1, с. 100—108.

Вагнер Н. П. Беспозвоночные Белого моря, т. 1. СПб, 1885. 218 с.

Герценштейн С. М. Материалы к фауне Мурманского берега и Белого моря.—Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1885, т. 16, вып. 2, с. 635—814.

Гоби X. Я. Флора водорослей Белого моря и примыкающих к нему частей Ледовитого океана. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1878, т. 9, с. 293—412.

Иверсен В Э. Отчет о путешествии к берегам Белого моря. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1870, т. 1, с. 89—99.

Книпович Н. М. К вопросу о зоогеографических зонах Белого моря. — Вестн. естествознания, 1891, №6—7.

Мережковский К. С. Этюды над простейшими животными Севера России. —Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1877, т. 8, с. 203—288.

Мережковский К- С. О новых турбелляриях Белого моря.— Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1878, т. 9, с. 270—293.

Мережковский К. С. Исследования о губках Белого моря. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1879, т. 10, с. 1—83.

Обзор деятельности С.-Петербургского общества  естествоиспытателей за первое двадцатипятилетие его существования / Под ред. А. Н. Бекетова. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1893, т. 25, с. 1—2228.

Педашенко Д. Отчет о состоянии и деятельности Соловецкой биологической станции в 1896 г. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1896, т. 28, с. 57—65.

Шимкевич В. М. Наблюдения над фауной Белого моря. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1889, т. 20, вып. 1, с. 1—93.

Яржинский Ф. Ф. Исследования о строении нервной системы эхиноринхов. — В кн.: Тр. I съезда естествоиспытателей в С.-Петербурге, 1868, с. 298—310.

Яржинский Ф. Ф. Предварительное сообщение об экспедиции к Белому морю по Зоологическому отделению. — Тр. СПб. о-ва естествоисп., 1870, т. 1, с. 80—88.

Mereschkowsky С. Studies on Hydroida. — Ann. Mag. Nat. Hist., 1878, ser. 5, № 1, p. 239—339.