Гурвич Г.С. Морские промыслы Северо-восточной части Кандалакшского залива. 1934 г. Рукопись

Г. Гурвич.

Морские промыслы Сев. – вост. части Кандалакшского залива

Двумя основными объектами рыбного промысла Терского района является семга (Salmo salar) и сельдь (Clupea harenqus pallasi masis-albi). Все остальные виды рыб играют роль только прилова и имеют исключительно местное значение.

Семга ловится в районе Умбы с июня до ноября, причем в июне – начале июля в реку идет “закрой” (вес 4-8 кг., длина 70-110 см), затем в июле – августе идут “межень” и “гинда” (самцы ок. 2-3 кг.) и с половины августа – осенняя, наиболее крупная (главным образом самки, в конце хода также и самцы). Закрой и межень нерестятся в реке в ту же осень (сентябрь – октябрь), осенняя же, входящая в реку с еще незрелыми половыми продуктами, проводит в реке зиму весну, лето и нерестится только в следующую осень, т. е. через год после входа в реку.

            Лов производится как на подходе к р. Умбе, на “морских тонях”, так и по входе семги в реку. В море лов производится исключительно пассивными орудиями лова: семужными неводами и в последнее время т. наз. японскими неводами и завесками.

            О размерах добычи мы можем судить по данным Р. Якобсона за 1909 г., В. Исаченко за 1930 и нашим данным за 1932 – 34 гг. По Якобсону, добыча семги в Порьей губе, Умбе и Кузреке за 1909 г. равнялась около 100 тонн (принимая по его же данным, среднюю цену семги 8 руб. за пуд). Из этого числа, на р. Умбу и умбские морские тони (от Тар-губы до Турия мыса) падало не менее 80 тонн. Следует иметь в виду, что тогда на р. Умбе стоял забор.

            В 1930 г. Исаченко для Умбы (морских и речных тоней) дает цифру 15 тонн, учитывая при этом не сданную заготовительным организациям рыбу.

            Для 1932-34 г. имеются следующие официальные сведения по всему Терскому району:

1932 – 83,8 тонн

1933 – 165,0 т.

1934 – 199,7 т.

На интересующий нас участок падает около 25-30 % общего улова. Таким образом, приближенные цифры для него будут:

1932 – ок. 25 тонн

1933 – 49,5 т.

1934 – 60 т.

Приведенные цифры ясно показывают, что промысел, хотя и повышается за последние годы, но далеко еще не достиг того уровня, о котором говорит Якобсон. Чрезвычайно яркой иллюстрацией к падению промысла служит количество эксплоатируемых морских тоней. Якобсон на 1909 и 1910 г. дает для участка Тар-губа – Турий мыс список из 42 тоней, из которых 39 эксплоатировалось. В настоящее время из них регулярно эксплоатируется не более 15; 8 используется не каждый год; 19 совершенно не использовались последние годы, а 12 из них даже разрушены.

            Причины понижения промысла по сравнению с довоенным следующие:

1)      Уничтожение забора на р. Умбе. В данных Якобсона на него падала добыча ок. 24 тонн.

2)      Интенсивный сплав по р. Умбе, главным образом неокоренного леса, загрязняющего реку и препятствующего ходу семги заломами на порогах.

3)      Отвлечение местных колхозников и единоличников на развивающийся лов сельди, а главное на лесозаготовки, лесосплав лесозавод (сравн. данные Якобсона, когда только 3 человека из Умбы и 3 человека из Порьей губы работали постоянно на лесозаготовках).

4)      Медленность обновления рыболовных орудий, происходящая от не всегда удовлетворительной работы снабжающих организаций.

Основными уже осуществленными мероприятиями для подъема промысла являются сейчас: запрет рыбной ловли в пороге Кривец (нерестилище) и организация рыборазводного завода – временно в с. Умбе, впоследствии его предполагается перенести в Кривец.

            Любопытно отметить произведенную в 1933 г. ВНИМОРХом попытку (безрезультатную) лова семги ярусом, поставленным на поплавках.

            Сельдяной промысел имеет то отличие от близлежащих Кандалакшских и Княжегубских промыслов, что подледный весенний лов имеет здесь гораздо меньшее значение. Начиная с очищения моря ото льда промысел производится по всему побережью, главным образом в Порьей губе. Постоянные сельдяные тони имеются в Вольостровской салме, Островской губе, Чернеихе, Пердунихе, Глубокой и других пунктах Порьей губы. Промысел производится как колхозами Порьей губы, Умбы, Кузреки и Оленицы, так и организациями (Мурманрыба). Но лов и сейчас еще продолжает оставаться пассивным, нет налаженной поисковой службы и промысел начинается только в случае подхода сельди к самому берегу, но и здесь не всегда удается захватить косяк. Нет моторизованного флота, так как бота Мурманрыбы и колхозов исполняют только каботажные функции и в лучшем случае обслуживают промысла, но не являются ловецкими судами. Таким образом,и сейчас промысел имеет случайный характер.

            Попытки активного лова производились неоднократно. Так, в 1923 г. работал с кошельковым неводом п/х «Лысун», в 1924 г. – «Лысун» и «Сельдь», затем ряд лет с 1928 г. работал бот «Карл Маркс». Все эти суда преимущественно оперировали в Кандалакшском заливе и именно в нашем районе. Что касается употребления плавных сетей, то в последние годы производились опыты введения их в Кандалакшском заливе с судов «Тинда», «Кандалакша» (1933) и «Владимир Воронин» (1934). Также в опытном периоде находится введение запорного невода и организация запорного хозяйства.

            Освоение всех новых методов лова сразу же упирается в необходимость изучения гидрологических (распределение температур, течения и т.д.) и биологических (развитие планктона) факторов, без знания которых ни кошельковый метод ни дрифтерные сети никогда не дадут полного эффекта. В дальнейшем необходимо правильное и регулярное гидро- и био – логическое обслуживание промыслов, что, при наличии в районе Беломорской станции Гидрол. ин-та, вполне возможно организовать.

            Для составления понятия о современном состоянии сельдяного промысла, приведем официальные данные по всему Терскому району:

1932 – 648 тонн.

1933 – 273,7 т.

1934 – 270,7 т.

            Все остальные рыбы по промысловому значению могут быть разбиты на несколько групп. Первая группа – рыбы, хотя и не составляющие заметной части уловов, но все же могущие быть причисленными к промысловым, так как добываются в количествах превышающих личные потребности ловцов и так как для их лова существуют отдельные бригады, выделенные колхозами, специальные орудия – т.е. хотя бы небольшой но специальный промысловый аппарат. К этим рыбам можно причислить: кумжу (Salmo trutta), корюшку (Osmerus eperlanus dentex dvinensis), сига (Coregonus lavaretus pidshian). Лов этих рыб обычно сосредоточен в устьях рек и мелких речек (напр. Выпса в губе Сосновой, р. Порья и др.). Кумжа довольно часто попадается в семужьи невода.

            Вторая группа – рыбы, ловяшиеся в настоящее время местным населением исключительно для своих потребностей. Таковы: треска (Gadus calarias maris albi и Gadus calarias hiemalis), навага (Eleginus navaga), разные камбалы (Pleuronectes flesus, Pl. platessa, Limanda limanda), зубатка (Anarchichas minor). Из всех этих рыб только треска попадается в более или менее значительных количествах, так что нередко даже засаливается впрок на зиму. Родственные взаимоотношения и биологические особенности обеих форм беломорской трески еще не ясны, но есть предположение (Талиев ( )), что постоянно живет и нерестится в Кандалакшском заливе только собственно беломорская треска (G. c. maris albi), a G. c. hiemalis приходит лишь к осени или во второй половине лета, исчезая к весне. Надо добавить, что местные рыбаки плохо различают обе расы и больше строят различия на цветовых вариациях, не имеющих серьезного значения. Точных данных о местах и сроках нереста беломорской трески нет совершенно. Талиев указывает со слов местных жителей срок икрометания – март-апрель, а место нереста у Столбовых луд в Порьей губе. Нам со своей стороны удалось узнать лишь один более или менее достоверный факт поимки икряной трески, а именно, в апреле 1931 г. в сельдяной японский невод, в губе Малой Порьей около о. Кривого, на глубине ок. 8 м.

            Лов трески подо льдом вообще не производится, но начинается сразу же по вскрытии моря, иногда в губах еще стоит лед. Время довольно слабого лова (в начале: май-июнь) совпадает с подходом к берегам колюшки (Gasterosteus aculeatus) и орлеца (Limacina helicina), которыми треска в это время питается, благодаря чему ведет полу-пелагический образ жизни. Наиболее интенсивен лов в июле-августе, в разгар лета, при наибольшем прогреве прибрежных вод. Лучшими местами для лова считаются участки каменистого дна на небольших глубинах (5-15 м.), по большей части с зарослями красных водорослей, вблизи мысов, островов или же в узкостях губ. В частности, лучшими местами лова считаются: районы мысов: Турия, Елокоргского, Пильского, Вольостровские банки, все группы Порьегубских островов. Лов трески производится жаберными сетками или – чаще просто удочкой. Первым способом ловят только в губах, выставляя сети от берега, нормально к нему. Однако, как мы уже говорили, лов производится только в свободное время, каждым для себя лично. Попытки лова на ярус, делавшиеся в районе Порьей губы Беломорской станцией ГГИ и (VII. 1933) и ВНИМОРХ (IX. 1933) не дали результатов, но по словам одного из местных рыбаков, ставившийся им в районе Турия мыса ярус с меньшими чем обычный крючками давал хорошие уловы. Наживкой может служить Mya arenaria и Arenicola marina, которые служат обычной наживкой при удьбе.

            Камбалы ловятся в гораздо меньших количествах, составляя чаще всего прилов в тресковые сети. Гораздо реже производится специальный лов переметами, выставляемыми на осушке в подходящих местах, т. е. на пологих осушках с песчаным дном. (напр. у Хедострова в Порьей губе; в Кузреке). На переметы попадается чаще всего Pleuronectes platessa и Pl. flesus, что касается Limanda limanda, то она попадается много реже. Наоборот, в сети и на удочку Limanda идет гораздо чаще, что заставляет думать о большой ее численности в сублиторали.

            Навага, составляющая в Онежском заливе предмет специального промысла, попадается в нашем районе в ничтожных количествах, являясь лишь небольшим приловом к треске и камбале. Не в больших количествах ловится и зубатка, также играющая лишь роль прилова к треске.

            Следующая группа – рыбы, находящиеся в стадии освоения их как объекта промысла. Таковы: пинагор (Cyclopterus lumpus), бычки (Cottidae) и колюшка (Gasterosteus aculeatus). Все эти рыбы до самых последних лет считались негодными в пищу и только у пинагора брали икру, все же остальное выбрасывалось. Большие подходы пинагора в 1931 и особенно в 1934 г. заставили заготовительные организации обратить на него внимание. Пинагор подходит к берегам для икрометания в конце мая, ход продолжается весь июнь, после чего более крупные самки уходят вглубь (а частично, повидимому, погибают) и у берегов остаются только мелкие самцы, охраняющие икру. Молодь часто встречается в зарослях ламинарий и красных водорослей на глуб. 5-20 м. Во время хода пинагор ловится в больших количествах, как в жаберные сети, так и в семужьи снасти (невод, завеска) но никогда – на удочку и перемет.

            Бычки или керчаки (чаще всего Myoxocephalus scorpis, реже M. quadricornis и Gymnacanthus ventralis) встречаются повсюду, чаще всего на каменистом грунте, иногда в значительных количествах. Попадаются одинаково часто и на крючек и в сети. Предубеждение против них населения до сих пор очень сильно и о специальном лове бычков говорить еще во всяком случае не приходится.

            Колюшка местн. карас громадными стаями подходит к берегам района в мае и держится у берегов весь июнь. По окончании нереста сначала отходят от берегов в открытое море самки, а по выходе из икры молоди и охранявшие икру самцы. В августе 1932 г. мы уже находили много колюшек повсюду, даже в самых удаленных от берегов частях бассейна Белого моря, где они держались у самой поверхности. Количества подходящих к берегам колюшек очень велико и они несомненно могут быть использованы как на корм скоту, так и в пищу людям. Такой опыт и был сделан в Умбе в 1934 г. по указанию Беломорской станции ГГИ, когда колюшка заготовлялась местным ОРСом для заводской столовой. Добыча ее несомненно может быть увеличена во много раз.

            Последняя группа – рыбы совершенно не употребляемые местным населением в пищу. К ним относятся: скат (Raja radiata), бельдюга (Zoarces viviparus), морские вьюны (Pholis gunellus и виды Lumpenus). Все эти рыбы никогда не попадаются в массовых количествах, но нередки в уловах сельдяных неводов, завесок, жаберных сетей. Все они съедобны и вполне пригодны в пищу.

            Наконец, особняком стоит группа рыб, освоение промысла которых может быть осуществлено только после специальных исследовательских работ. Это: мойва (Mallotus villosus), косяки которой не редки в восточной части Терского района, но не прослежены на запад; морской окунь (Selastes marinus), на частые попадания которого на удочку вместе с треской у Турия мыса указывают многие местные рыбаки. Интересно, что Турий мыс наиболее близко подходит к максимальным глубинам Белого моря. Далее идут акулы (Squalus acanthias и Somniosus microcephalus), запасы которых в Белом море совершенно не выяснены.

            Особый интерес имеет вопрос о возможности акклиматизации и разведения макрели (Scomber scomber), заходы которой в Белое море сравнительно нередки (около Кеми в 1907, в Колвице около тонны за один раз в 1924, 1 экземпл. у Умбы в 1934). Ценность макрели как промысловой рыбы безусловно говорит о том, что заняться этим вопросом стоит.

            Все прочие рыбы района, по ничтожности своих размеров и сравнительной редкости никакого промыслового значения не представляют.

Звериный промысел в районе существует в весьма небольших размерах, что в первую очередь зависит от объекта промысла – главным образом нерпа (Phoca hispida) и морской заяц (Erignathus barbatus) – животные, держащиеся рассеяно и не собирающиеся в значительные стада. Так, по всему Терскому району добыто:

в 1932 г. – 51,8 тонн

в 1933 г. – 31,1 т.

в 1934 г. - 71,3 т.

Наиболее интенсивный промысел – весенний, на льду, когда он действительно приобретает характер промысла. В это время у берегов (напр. у Воль-острова, в Порьегубских островах) выставляются сети, а в более удаленных от берега местах, у кромки льда, бьют из ружей, отправляясь бригадами в карбасах. В это время, преимущественно в западную часть района (устье Кандалухи) приходят также промышленники из Гридина. Остальное время года промысла практически нет, он сводится к случайной попутной добыче отдельных зверей. Бесспорно, добыча зверя в районе может быть увеличена. В настоящее время усилению этого промысла мешает занятость населения на других работах (рыбная ловля, сплав).

            Гренландский тюлень (Histriophoca groenlanica) заходит в район лишь в небольших количествах, хотя весенние залежки его иногда появляются у входа в Кандалакшский залив (у Оленицы, у м. Турия), а потревоженный зверобойными судами зверь заходит и много дальше вглубь залива.

            Белуха (Delphinapterus leucas) подходит к берегам иногда в значительных количествах, обычно в мае, во время вскрытия залива, за косяками весенней сельди. Позже встречаются лишь единичные экземпляры, причем наиболее часто в течение всего лета можно видеть белух в районе от мыса Островского до входа в губу Пильскую, на песчаных мелководьях. По словам местных жителей, здесь происходит и спаривание их. Осенью (сентябрь-октябрь) иногда снова появляются у берегов стада белухи. Зимой иногда наблюдаются скопления оставшихся в замерзшем районе белух, которые тогда держатся в одной полынье (напр. в 1916 г. в мал. Пирью губе, в 1928 и 1932 г. около Порьей губы). Промысел белухи, ранее активно производившийся жителями Кузреки, в настоящее время находится в упадке, по словам самих промышленников из за прекращения подхода белух на Кузрецкие отмели. Выслеживание зимующих в полыньях белух чисто случайно, но иногда дает значительный эффект, напр. в 1928 г. у Порьей губы было добыто до 200 белух. В 1932 г. зимовавшее стадо не могло быть добыто, так как обнаружено слишком поздно весной, когда толщина льда уже не позволяла промышлять из полыньи.

            Морские свиньи (Phocaena communis) хотя встречаются в Кандалакшском заливе постоянно, но никогда в больших количествах и объектом промысла не служат совершенно, хотя бывают единичные случаи попадания их в звериные и семожьи сети. Еще реже встречаются в Кандалакшском заливе касатки (Orca gladiator), также совершенно не служащие объектом промысла.

Промысел птиц в настоящем смысле этого слова в районе не ведется совершенно, есть только хищническое истребление гнездующихся птиц и яиц, при чем последний вид хищничества достигает особо значительных размеров. Жертвой его в первую очередь становится наиболее ценная из морских птиц – гага (Somateria molissima), как птица гнездящаяся на морском берегу. Те из утиных, которые выводят птенцов на озерах и болотах страдают несравненно меньше. Сбор яиц производится в мае и июне по всему побережью, но особенно интенсивно в Порьегубских архипелагах – излюбленное место гагачьих гнездовий. В виду такого хищнического сбора яиц, сбор пуха ничтожен. Взрослые птицы добываются исключительно для местного потребления, при чем наиболее часто жертвой становится, несмотря на запрещения, опять таки гага и как раз в период размножения и гнездования.

            Из других морских птиц объектом охоты могут быть крохали (Merganser), турпан (Oidemia fusca), алейка (Clangula hyemalis), чернеть или чернуха (Nyroca marila), звонок или гоголь (Bucephala clangula), лебедь (Cygnus cygnus), гуси (Anser anser и Melanonyx fabalis), кривок (Haematopus ostralegus), разные кулики (Totanus и др.), чистики (Cepphus grylle), чайки (Larus и Rissa), и гагара (Colymbus). Интересно, что журавли (Grus grus), не составляющие редкости на Карельском берегу Кандалакшского залива, напр. в районе Керети и Бабьего моря, повидимому никогда не залетают в район Умбы и даже не известны местным жителям.

Из морских беспозвоночных следует указать в первую очередь на мидий (Mytilus edulis), большие количества которых встречаются почти повсюду на литорали в зоне Ascophyllum. Но особенно мощные скопления мидий наблюдаются в сублиторали в узкостях с быстрыми течениями («порожках»), на глуб. не свыше 2-3 м., где продукция достигает 400 гр. на кв. м. и выше. Такие мощные колонии имеются в Падан губе, Пильской, лагунах Порьей губы, Пердунихе, устье Умбы. В настоящее время мидии совершенно не используются. Из других съедобных моллюсков встречающихся в значительном количестве, добыча которых не представляла бы затруднений, назовем «ракушку» или «ципушку» местных жителей (Mya arenaria) и «петушка» (Littorina littorea), встречающихся всюду на осушке. Следует отметить, что L. littorea в значительных количествах попадается только в западной части района (Порьей губе), что зависит от распределения поверхностных соленостей.

            Другие беспозвоночные района хозяйственного значения иметь повидимому не могут, если не считать червя пескожила (Arenicola marina), служащего наживкой для ловли трески.

Добыча водорослей производилась в районе Умбы, Пильской и Порьей губы Северойодом в 1930 и 1931 годах, после чего была совершенно оставлена. Добывались только ламинарии, в районах их наибольшего развития: Кидерица, Пильские порожки, Чернеиха (порьегубская), Ягодные острова, Пердуниха. Сравнительно небольшая мощность запасов водорослей (малая площадь зарослей) заставила Северойод перебросить работы на Карельский берег. В настоящее время заросли восстановились полностью. Штормовых выбросов в промысловых количествах в районе повидимому совершенно не бывает.

            С 1933 г. Умбским совхозом с успехом используются фукоиды (Fucus vesiculosus и Ascophyllum) как корм свиней. Пока заготовка идет исключительно в Пирью губе, но в случае необходимости добычу можно увеличить во много раз, так как фукоиды растут по всей литорали всего побережья.

            Совершенно не используется до сих пор Ahnfeltia, красные водоросли и зостера. Заросли анфельтии имеются у устья мал. Пирью губы и в Порьегубских островах, на глубине 5-15 мт. Красные водоросли занимают пояс 10-30 м. покрывая дно на этих глубинах почти всюду (Рtilota и др. на каменистых грунтах, Phyllophora на илах), но нигде не дают больших продукций. Наконец, зостера, служащая лучшим материалом для набивки матрацев и мебели («морская трава»), встречается всюду в закрытых губах на глубинах 0-5 м., Зостера может служить также и кормом скоту.

Количество населения и число населенных пунктов.

В разбираемом нами участке на побережьи расположено только три населенных пункта: поселок Лесной в Пирью губе, село Умба и деревня Порья. Четвертое постоянное поселение – выселок Пильской или Пильская колония причисляется к Умбе и в 1934 г. состояло всего из трех хозяйств.

Как видно из приводимых ниже сведений, наиболее многочисленным населением обладает так называемый Лесной поселок, являющийся не только административным центром района, но и единственным в районе промышленным пунктом (лесокомбинат, кирпичный завод, районная база Муррыбтреста, МРС). Основным контингентом жителей поселка и являются рабочие указанных предприятий и их семьи. Здесь же расположены все районные учреждения – Райисполком, Райком ВКП(б), Госбанк, Почта и др. а также единственное в районе научное учреждение – Беломорская станция Гос. Гидрологического института с метеорологической станцией при ней.

Основным занятием жителей с. Умбы и деревни Порьей является рыболовство (семга, сельдь), затем лесозаготовки и лесосплав и наконец, оленеводство. Охота, морской зверобойный промысел и скотоводство не являются сколько нибудь значительными статьями.

Ниже приводятся также сведения и о дер. Кузрека, находящейся уже по восточную сторону полуострова Турия, но экономически тяготеющей к нашему участку.

(Сведения на 1.X. 1934 года)