Л.Н. Миронова. Дальние Зеленцы (1949-1962).

Еще немного про тогдашнюю жизнь

        Эта, последняя, часть моих воспоминаний в общем-то не связана с моей жизнью в Зеленцах, но все же я решила включить ее сюда просто для памяти о том времени. Для поколений, которые выросли или подрастают за годы, прошедшие с момента крушения СССР, нет ничего необычного в поездках заграницу. Но так было не всегда. Примерно с середины 20-х годов страна жила за «железным занавесом» и только в конце 50-х, в разгар хрущевской оттепели, у советских граждан появилась хотя бы теоретическая возможность поехать в туристическую поездку за границу. Теоретической эта возможность была потому, что большинству граждан такие поездки были просто не по карману, да и при наличии денег купить такую путевку было непросто. Они, как правило, доставались тем, кто работал на заводах и фабриках, а не в научных учреждениях. Однако, как это ни удивительно, даже до Зеленцов эта волна докатилась. Первым из сотрудников ММБИ в туристической поездке побывал Кирилл Михайлович Хайлов. Он съездил в Индию. Это было в 59-м году и воспринималось как совершенно фантастическое приключение. Когда он вернулся, то в клубе устроили целый цикл его выступлений с рассказами и слайдами об этой поездке. Даже музыкальное сопровождение было в виде «Болеро» Равеля. Очевидно, ничего более восточного под рукой не оказалось. Я до сих пор помню некоторые из его фотографий, так они поразили мое воображение. Да и остальные слушали его буквально с вытаращенными глазами.

       На следующий год и мама дважды съездила заграницу – сначала в ГДР, а потом в Норвегию. Обе поездки произвели на нее огромное впечатление. Германия – своими городами, замками, музеями; Норвегия – природой и тем, как отличается жизнь по соседству с нами от нашей собственной. В Норвегии уже тогда было чисто, ухоженно, хорошие дороги, домики покрашены в яркие цвета. Я проехала по тому же маршруту через 46 лет, в 2006 году, и некоторые мои фотографии практически идентичны тем, которые сделал мама в 1960 году.

        Были у нее планы и на следующие поездки, благо зарабатывала она тогда уже хорошо и могла себе это позволить. У нее были оформлены документы на туристическую поездку в Англию и на конференцию в Монако, и она уже мечтала о Париже.  Но не тут-то было. Как оказалось, она «неправильно» вела себя, когда была в Норвегии.

         Дело было так. В каком-то музее в Осло к ней подошли старичок и старушка и заговорили по-русски. Они были страшно взволнованы от того, что услышали русскую речь – в то время в Норвегии это было редкостью – и очень просили маму прийти к ним вечером в гости. Почему именно маму, а не кого-то еще из группы? Потому что она была единственной русской в этой группе, а все остальные туристы были из Литвы. Старички были очень симпатичные; как оказалось, это были эмигранты первой волны, и мама, наивная душа, пообещала, что придет. Видно, «органы» еще не отработали как следует методику запугивания наших туристов, ведь такие поездки тогда только-только начались, и перед поездкой не было сказано в категорической форме, что ни с кем нельзя общаться. Тем более в капстране! Тем более с эмигрантами!  А может и говорили, но маме просто не пришло в голову, что общение с этими милыми старичками представляет какую-то угрозу советскому строю. Однако тетка из КГБ, сопровождавшая группу, бдила и устроила маме страшный скандал. Ведь это могла быть провокация! Почему-то тогда считалось, что все население западных стран поголовно только и думает о том, как бы устроить провокацию честным советским гражданам. Ну, к примеру, заманить куда-то и показать стриптиз. Ужас…

         Мама уже была готова отказаться от своего намерения, но КГБэшная тетка сказала, что проигнорировать приглашение в сложившейся ситуации нельзя – это будет означать, что мама поддалась на провокацию, потому что показала, что советские люди боятся таких контактов. В итоге выход был найден –  тетка пошла с мамой. Они очень мило посидели в гостях у этих старичков, однако по возвращении маме было сказано, что отныне она может поставить крест на своих дальнейших планах. 

         Кстати, и для К.М. Хайлова поездка в Индию стала первой и последней, по крайней мере в тот исторический период. Среди тех, кто слушал его рассказы об Индии, нашелся зоркий товарищ, который разглядел на фотографиях изображение свастики. Хотя, как известно, в Индии свастика является символом жизни и света, да и в других культурах используется уже многие тысячи лет, но инстанции, контролирующей такие поездки, было на это наплевать.

         Много чего еще можно было бы рассказать на эту тему, но все же остановлюсь, поскольку цель моих записок была все же в другом.

вернуться к оглавлению